Элизабет Тернер - Магия южной ночи
– Я всегда предпочитал девственниц. Мой агент не сомневается в твоей непорочности. Я обещал доплатить ему, если он прав в своих предположениях. Но если нет...
Кристина кашлянула, чтобы убрать комок страхи и отвращения, застрявший в горле. Было невозможно сказать что-либо, пока ее муж стоял рядом и накручивал на палец один из ее локонов.
– У тебя восхитительная шейка, дорогая. С того самого момента, как я вошел в комнату, мне хотелось попробовать ее.
И, наклонившись, он укусил ее у основания шеи. Кристина задохнулась от боли и неожиданности. Посмеиваясь, Этьен прижал ее к себе, пробежав руками по груди. Их взгляды встретились в зеркале, и он снова хмыкнул.
– Мы похожи на влюбленных. Жаль, что зеркало врет.
Теперь он захватил ее сосок и сжал его так, что она застонала от боли, Кристина изо всех сил старалась терпеть, напоминая себе, что она как-никак потомок храбрых норманнских рыцарей. Конечно, она сможет вынести грубое обращение.
– А я думала, что занятия любовью должны доставлять удовольствие, а не боль, – стараясь, чтобы голос звучал легко, проговорила она в надежде склонить Этьена к более мягкому обращению.
– Ты невинна, дорогая, – ответил он, продолжая мять ее грудь. – Поэтому не знаешь, что в этой игре боль и наслаждение спят в одной постели.
Взяв за плечи, он повернул ее к себе лицом. Потом, захватив шелк рубашки, с силой дернул его вниз. Нежная ткань с треском порвалась от горловины до самого низа и с мягким шорохом соскользнула к ногам Кристины, превратившись в ничего не стоящую тряпку. Бесцветные глаза Этьена впились в нее, заставляя девушку чувствовать себя абсолютно беспомощной и беззащитной – но не покоренной.
– Вам нравится то, что вы видите, месье? – с вызовом произнесла она.
– Весьма, – хрипло ответил он. – Чутье подсказывает мне, что Генри получит свою премию, когда эта ночь кончится и ты распрощаешься со своей невинностью.
Не в состоянии больше выносить его похотливый взгляд, Кристина скрестила на груди руки.
– Не смей, – рявкнул он. – Я хочу как следует рассмотреть свое последнее приобретение.
Жар и холод. Ее кожа горела от прилива крови. Внутри, в душе царил ледяной холод. Адский огонь сверкал в глазах Этьена, опаляя ее. «Дьявол пришел собирать долги», – шептал назойливый голосок где-то в глубине ее сознания.
– Поворачивайся. Медленно... – приказал Этьен. Кристина понимала, что возражать бесполезно. Она молча подчинилась. Теперь она знала, что испытывают черные. Только вместо цепей ее сковывали условия брачного контракта, утвержденные духовными и светскими властями и такие же прочные, как железо и сталь. Она доверила себя этому человеку, совершенно незнакомому ей, и открыто принесла клятву верности и послушания ему. Какая дура!
– Все, достаточно, дорогая, – прохрипел он. – Теперь в кровать. И не пытайся спрятаться под простыни. Я хочу видеть все твое соблазнительное тело.
С громко стучащим сердцем Кристина пошла к постели, чувствуя, что превратилась в какую-то безжизненную деревянную куклу. Легла, стараясь не думать ни о чем, Уголком глаза заметила, что Этьен приближается и развязывает пояс халата. Тут же отвернулась – один вид его бледного тела вызывал у нее тошноту. Забираясь в кровать, он небрежно отшвырнул халат.
– Посмотри на меня, дорогая. Я хочу видеть выражение твоего лица, когда мы будем заниматься любовью.
Она повернула голову на подушке так, чтобы видеть только его торс. Редкие волоски торчали на его узкой, костлявой груди. Испарина покрывала кожу, придавая ей при свете свечей болезненный вид. Без дальнейших церемоний он взгромоздился на Кристину и принялся мять ее груди. Его тело казалось липким. Она брезгливо отодвинулась, но он ничего не заметил. Хорошо хоть не пытался поцеловать ее. Этьен уткнулся головой ей в грудь, и она ощутила прикосновения его языка. Она положила руки ему на плечи, намереваясь оттолкнуть его, и тут почувствовала, что его рука скользнула между ее ног.
– Раздвинь, проклятие! – бормотал он.
Его пальцы двигались, хватая ее за бедра. Кристина закрыла рот рукой и прикусила ее, чтобы не закричать.
– Раскройся! – потребовал Этьен. – Что ты сжимаешь ноги, как монашка?
Он поставил колено между ее ног, нетерпеливо ругаясь. Схватил свой член, отчаянно дергая его, но тот продолжал оставаться вялым. Проклятие! Он не мог поверить, что это происходит с ним. У него никогда не было проблем с женщинами. Никогда.
– Потрогай меня, черт побери! – взревел он. – Или я изобью тебя до полусмерти.
Но даже робкое прикосновение ее пальцев не помогло, Отшвырнув ее руку, Этьен возобновил свои попытки. Пот катился по его лицу. Что с ним происходит? Держа Кристину за бедра, он терся о нее низом живота, надеясь... Дыхание его стало прерывистым, отчаяние все росло. Наконец он скатился с нее.
– Сука никудышная! – прошипел он; его аристократические черты исказились от гнева и унижения. – Ты понятия не имеешь, как доставить мужчине удовольствие. – И, повернувшись, Этьен вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Кристину всю трясло. Его лицо, выражающее лишь жестокую ненависть, и мельком увиденный инертный половой орган навсегда запечатлелись у нее в мозгу. Сильно дрожа, она накрылась простынями и свернулась калачиком. Постепенно дрожь утихла. Но она не спала почти до рассвета, обдумывая все, что произошло за день. Она с трудом могла поверить в свое везение. Несмотря на все усилия, у Этьена ничего не получилось. Это было удивительно. Даже невероятно. Не считая нескольких синяков, ей удалось выйти из испытания невредимой и даже не потерять девственности. Потом, как темное, зловещее облако, на нее надвинулось понимание действительности. Уверенность в том, что он возобновит свои попытки, разрушила ее хрупкое ощущение благополучия.
На следующий день, ближе к вечеру, Рид заметил Кристину, гуляющую по саду. Время от времени она останавливалась, чтобы сорвать цветок и положить его в плетеную корзину. Весь день за работой он убеждал себя, что судьба жены Делакруа его не касается. Это не его дело. И все же вот он стоит здесь с пачкой расписок в руках – довольно неуклюжий предлог для посещении усадьбы.
Рил остановился за воротами сада, разглядывая ее. Она казалась такой же прекрасной, как и раньше. В розовом платье и шляпе с широкими полями Кристина сама напоминала распустившийся цветок. Боже мой! Рид прервал собственные мысли. Скоро он начнет слагать стихи в ее честь. Что, черт побери, с ним случилось? Злясь на самого себя, он вошел в ворота. Кристина, услышав его шаги, повернулась.
– Добрый день, графиня, – приветствовал ее Рид.
– Бонжур, – величаво ответила она.
