Элизабет Торнтон - Любовный поединок
Серена утратила всякий контроль над собой. Это была ошибка, которую она попыталась исправить сначала усилием воли, а когда это не помогло, Серена обратилась к молитве, потому что была весьма религиозна.
Когда она наконец смогла разжать зубы, то несколько раз вздохнула, чтобы успокоиться. Желая выиграть время и усмирить гнев, она повернулась к нему спиной и принялась зашнуровывать платье, пытаясь прикрыть грудь, что ей никак не удавалось — ведь лиф на спине был разорван. Когда шнурок лопнул и сзади раздался короткий смешок, она не выдержала и накинулась на него, словно мстительная фурия.
— Несчастный тупица! — закричала она, приближаясь к кровати. — Я вам не уличная девка! Я еще вчера вечером вам сказала, что я из аристократической семьи!
— Именно это мне в тебе и нравится, — заметил он. — У тебя манеры знатной дамы, но добродетели не больше, чем у… Ну, скажем просто, что в постели ты не дама, но такой ты и должна быть.
— Добродетели не больше, чем у шлюхи! — взвизгнула она. — Вы это хотели сказать?
— Душенька, не надо так кипятиться. Твой нрав только делает тебе честь. Ты отвечаешь всем моим требованиям.
— Как я могла не быть добродетельной, если я была девственна? Это невозможно!
— Я имел в виду склонность натуры. Поверь, я и в мыслях не держал упрекать тебя. Ведь мы одного поля ягоды.
Серене хотелось заставить этого человека страдать так же, как по его вине страдала она. Ей хотелось видеть, как он затрепещет от страха, узнав, что у нее есть братья, готовые отомстить за ее поруганную честь. Больше всего ей хотелось видеть его ползающим на коленях, униженным, умоляющим о пощаде. Сознание собственного бессилия причиняло ей невыносимую боль. Чтобы не потерять рассудок, она дала волю гневу.
— Кто вы такой, Джулиан Рэйнор? Игрок и распутник! Такой, как вы, заслуживает моего внимания не больше, чем вор или убийца. Будь вам известно мое имя, вы бы трепетали от страха. Вы думаете, я какая-нибудь нищая и беззащитная проститутка? Так знайте, я дочь баронета. Вы окружите меня роскошью? — Она насмешливо, уничтожающе расхохоталась. — Мой отец и братья убьют меня собственными руками.
Ее злобный выпад подействовал на него отрезвляюще, как она и ожидала. Улыбка слетела с его лица, он побледнел. Рэйнор приподнялся с подушки, уставился на нее и переспросил:
— Дочь баронета?
Не успела Серена сполна насладиться зрелищем его растерянности, как она начала осознавать, что жестоко ошиблась, сгоряча выложив ему правду о себе. Стараясь не думать о возможных последствиях, она сжала губы, ища глазами свою накидку. Когда Джулиан сорвался с кровати, от неожиданности она оступилась и ударилась о туалетный столик. Только сейчас она поняла, что характером Рэйнор ей под стать, но если она бушевала и давала волю чувствам, он был холоден, как лед, выдержан и потому еще более опасен.
Джулиан схватил ее за плечи и потащил к окну.
— Кто вы? Отвечайте! — потребовал он. Гордо вскинув голову, Серена послала ему надменный, презрительный взгляд; тогда он встряхнул ее с такой силой, что у нее застучали зубы.
— Я узнаю ваше имя или, клянусь, буду держать вас взаперти, пока не доберусь до истины.
Это была не пустая угроза. Она знала, что именно так он и поступит. Он вызовет представителей власти для опознания, и правда выплывет наружу.
— Серена Уорд, — торопливо прошептала она, когда Джулиан собрался встряхнуть ее еще раз. — Мое имя Серена Уорд.
Воцарилась долгая, леденящая душу тишина.
— Дочь сэра Роберта Уорда?
Она кивнула, мучительно напрягая ум в поисках ответов на вопросы, которые, как она ожидала, вот-вот обрушатся на нее потоком. Что она здесь делает? Почему позволила принять себя за женщину легкого поведения? Почему вовремя не остановила его?
Его глаза сверкали от бешенства. Он шумно вздохнул, выпустил ее и принялся одеваться; его движения были быстры и точны. Рэйнор молчал, и, обуреваемая дурным предчувствием, она стояла, затаив дыхание, точно загнанный зверек, боясь малейшим движением привлечь к себе внимание.
Одевшись, он твердым шагом направился в соседнюю комнату, надел камзол и пристегнул шпагу. Серена, как и он, не произнося ни слова, подняла накидку и расправила ее на плечах.
Далее события развивались стремительно. Таща ее за собой, он сбежал с лестницы, и через миг они уже были на улице. Порыв ветра обдал ее холодом, от которого ее не могла защитить легкая накидка. Кругом не было ни единого деревца, ни травы и цветка, даже птицы не пели — ничто не говорило о скором приходе лета. Стоял апрель, но в душе у Серены царила лютая зима.
Поблизости не было видно ни одного солдата. Рэйнор окликнул экипаж и почти силой втолкнул ее внутрь. Серена развернулась, чтобы дать ему пощечину, но он перехватил ее руку и склонился над ней с преувеличенной оскорбительной вежливостью.
— Вам не придется упрекать Джулиана Рэйнора в неблагодарности, — произнес он и обратился к кучеру: — Дама укажет вам адрес.
С этими словами он повернулся на каблуках и направился обратно в таверну.
Серена разжала пальцы и уставилась на листок бумаги, который Рэйнор всунул ей в руку. Это был чек Английского банка на сумму в пятьдесят фунтов, выписанный на предъявителя. Она посмотрела вслед Рэйнору, потом снова на чек. Глаза Серены сузились в гневные щелки. Расплатившись, Рэйнор довершил ее унижение.
Глава 3
Когда экипаж свернул со Стрэнда на Бэкингем-стрит, Серена мигом забыла, что была разгневана. Сильное беспокойство овладело ею. Она и представить не могла, как будет выворачиваться, если кто-нибудь заметит ее возвращающейся домой в такой час и в таком виде. Джереми, ее старший брат, думал, что она отправилась на прогулку с друзьями в Рэйнлагский парк в сопровождении Клайва, и это не могло вызвать у него возражений.
Если Джереми увидит ее сейчас, его гнев обрушится не только на нее, но и на Клайва и Флинна. Джереми не знал об их тайных предприятиях, и Серена надеялась, что он никогда ничего так и не узнает. Иначе он обвинит их в предательстве, в том, что они поставили под угрозу безопасность семьи ради давно проигранного дела. Но ведь все обстояло совсем не так. Они только пытались помочь горстке несчастных, потерявших все людей, чьим единственным преступлением была борьба на стороне проигравших. Любой изгнанник мог рассчитывать на их помощь.
Как-то раз она застала Клайва врасплох в апартаментах на Чарльз-стрит, где он укрывал молодого якобита, своего оксфордского друга, чье отплытие во Францию пришлось отложить из-за тумана, и брат нехотя посвятил Серену в дело. Друг Клайва рассказал им о своих единомышленниках, многие из которых могли быть спасены, если бы нашелся бесстрашный, готовый на риск человек. Он сообщил Клайву имя связного в Оксфорде. Так было положено начало их рискованного предприятия.
