Виктория Холт - Роковая женщина
— Он сказал.
Она недоверчиво посмотрела на меня, и, чтобы не быть обвиненной в том, что я, как она выражалась, «фантазирую», я сказала:
— Мужчина был в холле. Увидев, что я рассматриваю гобелен, он подошел и сказал, что его зовут Редверс Стреттон.
— Ах, он, — вздохнула Элен.
— Почему ты так говоришь?
— Как?
— Пренебрежительно. Я думала, все, кто живет в этом месте, для тебя все равно что боги. Кто такой Редверс Стреттон и что он там делает?
Элен искоса посмотрела на меня.
— Я не должна тебе говорить про это, — ответила она.
— Почему?
— Этого бы не хотела мисс Брет.
— Согласна, это не имеет отношения к буллевским шкафам и Комодам Людовика Пятнадцатого — единственным, чем, по мысли тети Шарлотты, должна интересоваться я. Так о чем таком нельзя мне говорить?
Элен пугливо оглянулась через плечо, как всегда делала, когда заходила речь о Кредитонах, словно боялась, что сейчас разверзнутся небеса и на землю сойдут мертвые Кредитоны мстить нам за недостаток почтения.
— Ладно, не глупи, Элен. Ну, расскажи, — просила я.
Но Элен плотно сжала губы. Я знала это ее настроение и всегда ухитрялась угрозами и лестью выманить, что хотела. И на этот раз я грозилась выдать все, что знала про ее интерес к мужчине, которого одна фирма присылала сгружать и погружать мебель, обещала рассказать сестре, что она выболтала мне кое-какие секреты Кредитонов. Но она была непреклонна. С выражением мученицы, готовой взойти на костер за веру, ни в какую не соглашалась говорить о Редверсе Стреттоне.
Если бы она удовлетворила мое любопытство, мне было бы, наверное, легче забыть о нем. Но мне нужно было чем-то перебить навязчивые мысли о смерти мамы. Таким отвлечением стал Редверс Стреттон. Его загадочное присутствие в Замке Кредитон немного скрасило в эти месяцы мою меланхолию, вызванную смертью мамы.
Секретер поставили в большой комнате (на самом верху), которая была загромождена еще больше остальных. Она всегда притягивала меня, потому что лестница, которая к ней вела, выходила на ее середину, а по сторонам шли скаты крыши, так что в углах потолок отстоял всего на несколько дюймов от пола. Я считала эту комнату самой интересной в доме и старалась угадать, как она выглядела до того, как тетя Шарлотта превратила ее в склад. Миссис Баккл вечно жаловалась на это, спрашивала, как можно бороться с пылью при такой скученности. Когда я приезжала на прошлые каникулы, тетя Шарлотта сообщила, что мне придется ночевать в комнате по соседству с этой, так как она купила еще один высокий комод и пару больших кресел, которые вынуждена была поставить в мою прежнюю комнату, и теперь мне было не подобраться к кровати. Поначалу мне показалось наверху жутковато, но со временем понравилось.
Секретер втиснули между горкой с веджвудским фарфором и напольными часами. Когда в доме появлялся новый предмет, его первым делом тщательно чистили. Я попросила у тети Шарлотты разрешения сделать это самой.
— Пожалуйста, — деланно проворчала она, и, хоть выказывание чувств было противно ее принципам, она не смогла скрыть, что рада моему интересу.
Миссис Баккл показала мне, как готовить смесь воска и скипидара, которой мы всегда пользовались, и я приступила к делу. Я старательно полировала дерево, думая о Замке Кредитон и еще больше о Редверсе Стреттоне, лишний раз убеждая себя, что должна выведать у Элен, кто он такой, как вдруг заметила, что один ящик у секретера был необычный. Я не могла понять, отчего он меньше других.
Взволнованная своим открытием, я кинулась в комнату тети Шарлотты, сидевшей над счетами. Я сказала, что обнаружила странность у нового секретера, и потащила ее наверх. Она постучала по ящику и улыбнулась.
— Ах, ты об этом? Старый трюк. Здесь имеется потайной отдел.
— Потайной отдел?!
Она снисходительно усмехнулась.
— Ничего особенного. Их специально делали, чтобы прятать от неопытных воров драгоценности или хранить секретные бумаги.
Я распалилась и не смогла сдержать чувств. Тете Шарлотте это понравилось.
— Глянь-ка. Сейчас покажу. Ничего особенного. Они будут тебе часто попадаться. Здесь должна быть пружина. Вот она. — Задняя стенка ящика раскрылась, обнажив полость.
— Тетя, там что-то есть.
Она просунула руку и достала. Это была статуэтка дюймов шести в длину.
— Это фигура женщины! — вскричала я. — Ах, как красиво!
— Гипс, — отмахнулась она. — Ничего не стоит.
Тетя нахмурилась. Вещь явно не имела никакой цены. Но она сильно взволновала меня: отчасти потому, что была обнаружена в потайном отделе, но главным образом из-за того, что попала к нам из Замка Кредитон.
Она повертела ее в руках.
— Должно быть, откуда-то отломилась.
— Но зачем ее спрятали в потайной отдел?
Она пожала плечами.
— Она почти ничего не стоит, — повторила еще раз.
— Тетя, можно мне забрать ее в мою комнату?
Она передала мне вещицу.
— Удивляюсь, чем она тебя интересует. Она же ничего не стоит.
Но я уже спрятала фигурку в карман фартука и опять взялась за тряпку. Тетя Шарлотта вернулась к своим счетам. Только она ушла, я принялась рассматривать статуэтку. Волосы женщины растрепались, руки были отведены назад, длинное платье прилипло к телу, словно обдуваемое сильным встречным ветром. Я гадала, кто мог спрятать фигуру в потайной отдел и зачем, коль она ничего не стоила. Кроме того, я раздумывала, не должны ли мы вернуть ее леди Кредитон, но, когда я обмолвилась об этом тете Шарлотте, та только отмахнулась.
— Они решат, что ты сумасшедшая. Она же ничего не стоит. Вдобавок я и так переплатила. Будь ей цена хоть пять фунтов, все равно она была бы моя — за те деньги, что я отдала. Но это не так. Вещь не стоит и пяти шиллингов.
Статуэтка попала на мой туалетный столик и впервые после смерти мамы утешила меня. Я сразу заметила полустершуюся надпись на юбке и разобрала ее с помощью увеличительного стекла: «Роковая женщина».
В тот год приезжал отец. Он сильно изменился в отсутствие смягчающего влияния мамы, держался отчужденнее, чем прежде. Я убедилась, что будущему, о котором я мечтала, не суждено сбыться. Я и прежде догадывалась, что оно не будет идеальным, но продолжала мечтать о переезде к отцу. Теперь я знала, что это неосуществимо.
Он замкнулся, стал еще молчаливее и сдержанней, а я не умела отвлекать его, как в свое время мама.
Он сообщил, что переезжает из Индии в Африку. Я знала из газет, что там начались волнения. Мы должны были защищать огромную империю: в каком-нибудь отдаленном уголке земного шара всегда было неспокойно. У него не было теперь других желаний, кроме как служить Королеве и Империи, и он был благодарен тете Шарлотте — как должна была быть благодарна и я — за то, что она избавила его от тревог за мое благосостояние. Через год я должна была ехать в Швейцарию для довершения образования. Это было желание мамы. Пройдет еще год, а там посмотрим.
