Кристина Додд - Непокорная невеста
— А где нож?
Мужчина забрал у нее хлеб, быстро ответив:
— Нет уж, нож останется у меня.
Она вспомнила, как вчера пыталась проломить ему голову, и, смутившись, принялась расставлять тарелки, а мужчина тем временем нарезал хлеб и нанизал ломти на ветку.
Держа ветку над пламенем, он сказал:
— Ни ваш отец, ни ваш муж не обладали такой властью. Генрих способен многое создать и многое разрушить. Еще чуть-чуть, и Генрих мог бы объединить все свои владения в единое государство. Представляете? Все земли, доставшиеся ему от отца, матери и жены. А что делает Генрих? Он заводит любовницу и портит отношения с королевой, с гордой Элинор. А ведь она ради него развелась с королем Французским.
— Любовь… многое изменяет. Изменяется она и сама. Проходит время, и она под влиянием обстоятельств ослабевает.
Джулиана считала себя женщиной опытной, хорошо разбирающейся в вопросах любви. Чтобы не смотреть на собеседника, она сделала вид, что очень увлечена помешиванием.
— Любовь? Я не знаю, была ли меж ними любовь. Но страсть определенно была, во всяком случае, со стороны Элинор. Она была замужем за Людовиком, а он со своим богоугодием пренебрегал супружескими обязанностями. Поэтому, когда Элинор увидела молодого, мужественного Генриха…
— А королева старше, чем король?
— Да, и потому его поведение выглядит особенно некрасиво.
— С этим согласится любая женщина, — кивнула Джулиана.
— И любой мужчина тоже, — рявкнул он. В свете пламени его лицо казалось несказанно прекрасным и словно источало некую волшебную силу. Как уверенно, даже надменно он держится, подумала Джулиана. Этот человек явно из породы господ. Поймав ее взгляд, он вопросительно приподнял брови, и она поспешно сказала:
— Каша готова.
Джулиана разложила еду по тарелкам, взяла кусок поджаристого хлеба и села на постель.
— Говорят, что у короля всегда были связи на стороне, — сказала она, чтобы проверить, насколько он сведущ в делах королевской семьи. — Генрих никогда не слыл верным супругом.
— Верным супругом? Ха!
Джулиана, зажмурившись от удовольствия, отправляла в рот кашу ложку за ложкой, а когда открыла глаза, то увидела, что мужчина на нее смотрит. На его губах играла странная полуулыбка. То ли он потешался над ее хорошим аппетитом, то ли над неверностью Генриха. В сердце Джулианы вновь шевельнулось подозрение. А вдруг перед ней все-таки князь тьмы? Что, если она обрекла себя на вечное проклятье, разделив с ним трапезу? Мужчина отбросил с плеч длинные волосы, и она вновь увидела в его ухе серьгу.
Это была странная, массивная серьга из грубо кованного золота. Должно быть, проделать такую дырищу в ухе — процедура не из приятных. Зачем он таскает на себе это нелепое украшение?
Чтобы заполнить паузу, Джулиана сказала:
— Еще мне рассказывали, что дворяне прячут от короля своих жен и дочерей.
— Разве что хотят услужить королю. Но эта девица, Розамунда, — другое дело. Генрих гордится ею, она всегда сопровождает его в поездках.
Джулиана размышляла, имеет ли смысл поделиться с ним сплетнями, которые сообщил ей странствующий менестрель. Однако искушение было слишком велико.
— Говорят, что осенью королева Элинор заехала в Вудсток и наткнулась там на Розамунду.
— В Вудстоке? — Мужчина отложил ложку. — В любимой резиденции королевы?
— Так мне рассказывали.
— Неужели Генрих думает, что Элинор смирится с таким унижением? Ведь она не только королева Английская и королева Французская, но еще и графиня Пуату и Аквитанская. Ее владения — это добрая половина земель Генриха.
Джулиана доскребла остатки каши.
— А что она за женщина?
— Восхитительная женщина, — улыбнулся незнакомец. — Элинор не из тех королев, которых используют в качестве ширмы. Она прекрасно разбирается во французской и английской политике. Без ее помощи Генриху ни за что не удалось бы добиться таких успехов.
С этими словами мужчина подложил Джулиане еще каши из котелка.
— Но ведь она, с вашей точки зрения, принадлежит к презренному женскому полу. Мужчина пожал плечами:
— Она заткнет за пояс любого представителя сильного пола. Элинор родила Генриху семерых детей — из них трех здоровых мальчиков, а к Рождеству должна родить снова.
Джулиана была полна сочувствия к несчастной королеве.
— Так она беременна?
— Да, и король настаивает на том, что родить ребенка она должна на английской земле.
— Так, может быть, его величество не понимает, до какой степени оскорбительны королеве его амуры с Розамундой?
— Прекрасно понимает, уж можете в этом не сомневаться. Но Генрих озабочен не столько отношениями с супругой, сколько усилением своей власти. Рождество он намерен встретить в Пуатье, родном городе королевы. Хочет представить своего старшего сына Генриха местным сеньорам. А между тем Элинор намеревалась завещать земли в Пуату и Аквитании своему второму сыну, Ричарду. Так нет же, король непременно хочет настоять на своем. — Мужчина сердито отставил тарелку. — Наш сюзерен — блестящий политик, ничего не скажешь.
Он произнес эти слова таким тоном, что Джулиана недоуменно нахмурилась:
— Неужели жители Пуату могут отказаться признать в принце Генрихе своего властелина?
— Жители Пуату вероломны и непостоянны. Стоит Генриху покинуть их земли, как тут же начинается мятеж. Если королева вернется в родные края и обратится к своим подданным за помощью…
— Они с готовностью взбунтуются, — закончила за него Джулиана. — И начнется междуусобица. Значит, я правильно делаю, что укрепляю свой замок.
Мужчина с интересом спросил:
— Укрепляете замок? Каким же образом?
Сказать ему или нет? На него наверняка произведет впечатление ее предусмотрительность. А вдруг, наоборот, он решит, что замок пока укреплен недостаточно, и захочет этим воспользоваться?
— Я решила достроить внешнюю стену, — осторожно сказала Джулиана.
Мужчина наклонился вперед, в глазах его зажегся неподдельный интерес:
— А что, внешняя стена обветшала?
— Мне рассказывали, что крестоносцы почерпнули на Востоке немало новшеств в искусстве строительства крепостей, вот я и решила перестроить свой замок.
Мужчина с довольным видом кивнул:
— Это правильно. Я могу вам помочь. Я хорошо разбираюсь в замках.
— Вот как?
Незнакомец подошел к двери, сгреб снег в кучу. Сделав из нее некое подобие холма, он продолжил:
— Вот гора, на которой стоит ваш замок, — тут он провел с трех сторон на полу волнистую линию. — Вот река, защищающая вас отсюда, отсюда и отсюда. На самой вершине — донжон[1]. В донжоне — рыцарский зал, кладовые и, должно быть, колодец — ведь река близко.
