Джуд Деверо - Мститель
— Кажется, пахнет яблочным пирогом! — заметила Джессика. — И больше ничего не желаю слышать об Александре Монтгомери. Он жирный старый кит, выброшенный на берег приливной волной. Наконец-то он показал свое нутро! Нат, завтра ты отнесешь в пещеру сумку и насобираешь омаров.
— Опять я! — простонал он.
— А ты, Генри, — велела она двенадцатилетнему брату, — отправляйся и посмотри, не появилась ли первая ежевика. Возьмешь с собой Сэма. Филипп и Изриел, завтра пойдете со мной. У меня заказ на перевозку бревен.
— Бревен? — вмешалась Элинор. — Да стоит ли? «Мэри Кэтрин» не поднимет такой груз.
Джессика поджала губы, как всегда, когда кто-то критиковал ее лодку. Конечно, зрелище она представляла довольно жалкое, и Джалил Симпсон, возможно, был прав, когда сказал, что «Мэри Кэтрин» хоть и умеет, зато совсем не хочет плавать. Но это была ее лодка, единственное, что подарил ей отец, кроме братьев и сестер, которых еще нужно вывести в люди. И она гордилась этим даром.
— Мы сумеем переправить груз, и, не забудь, нам нужны деньги. Должен же кто-то платить за яблоки.
Элинор заглянула в свою миску, в которой лежал ломтик яблочного пирога. Иногда она «заимствовала» еду с кухни Сейера Монтгомери. Нечасто и помалу и позже неизменно возмещала недостачу пойманной Джесс рыбой, но на душе все равно кошки скребли. Узнай об этом Сейер или Марианна, наверняка предложили бы брать ей все остатки, но Сейер был слишком занят, купаясь в жалости к себе, а Марианна чересчур страдала, обрушив на город все силы зла, когда вышла за таможенного офицера, и ей было не до окружающих.
К действительности ее вернул двухлетний Сэмюел, решившийся на смелый опыт. Хорошенько запутав липкую ложку в волосах сестренки Молли, он что было сил дернул за черенок и звонко рассмеялся, когда девочка пронзительно вскрикнула. В поднявшейся суматохе приезд Александра был забыт.
Наутро Александр проснулся с ноющей челюстью: даже ночью он невольно стискивал зубы от гнева. Вчера он стоял на пристани, опасаясь, что плечо снова начнет кровоточить. Смотрел в знакомые лица, разглядывал английских солдат, сидевших на покрытых пеной конях и, очевидно, искавших кого-то, и держался из последних сил. Наверное, он все вынес бы с честью, не окажись тут этой негодяйки Джессики Таггерт, нагло хихикавшей ему в лицо. Это уж слишком! Как легко местные жители поверили, что он трус и жалкий фат! Достаточно было слова Джессики, чтобы все от него отвернулись. Как быстро они забыли, каким он был!
Александр еще не успел вернуться в дом отца, как слухи его опередили. Марианна, положив голову на кровать отца, шумно рыдала. Стоило Александру переступить порог, как Сейер небрежно махнул рукой, прося его уйти, словно самый вид сына вызывал в нем отвращение.
Александр, еще слабый от потери крови, слишком рассерженный тем, что случилось на пристани, даже не пытался оправдываться и последовал за Николаем в коридор, едва добрел до своей комнаты, где упал на постель.
Даже поразительное зрелище: сам великий князь русский почтительно несет его вещи — не развеселило Александра. Ему почти сразу удалось задремать, и даже во сне он видел, как душит Джессику Таггерт. Но тут руки, сомкнувшиеся на ее шее, разжались, губы их слились, и бешеный порыв страсти охватил обоих. Когда она успела стать такой красавицей?
Безжалостные издевательства этой плутовки не давали ему покоя.
Голова горела… плечо пульсировало болью…
Оставалось лежать в постели и смотреть в потолок. Часть его сознания, совсем крохотная, не поддавшаяся ярости, все-таки начала функционировать. Может, даже к лучшему, что они все поверили в этот маскарад! Он сам видел, что происходит в Нью-Суссексе, наблюдал бесчинства английских солдат, обращавшихся с американцами как со строптивыми детьми. Даже цены на продающиеся здесь товары в Англии были вдвое меньше. Те самые товары, которые переправлялись на американских судах!
Вполне возможно, что такое же творится и в Уорбруке.
Сначала он хотел позвать Марианну, показать свою рану и поведать о смелой выходке Мстителя. Он знал, что сестра станет преданно ухаживать за ним и защитит от ярости англичан. Как бы ему хотелось увидеть ее лицо, когда она поймет, что перед ней вовсе не тот жирный пьяница, который вчера сошел на пристань!
Но теперь он понял, что подвергнет опасности ее жизнь.
В комнату вошел заспанный Ник и грузно уселся в кресло.
— Эта женщина подняла меня засветло и заставила рубить дрова! — объявил он с холодным изумлением. — К счастью, я знал, как это делается, исключительно благодаря тому, что часто видел крестьян за подобной работой. Хорошо еще, что глаз у меня зоркий! Эта особа не терпит ни малейших возражений.
— Джессика? — с некоторым сарказмом осведомился Александр. При одной мысли об этой женщине руки так и чесались сомкнуться на ее изящной белоснежной шейке.
— Нет, другая. Элинор, — пояснил Ник, сжимая ладонями голову.
Алекс не раз становился свидетелем приступов дурного настроения Ника и знал, что сейчас лучше всего не позволять ему предаваться жалости к себе. Он с трудом сел в постели. Простыня свалилась с широких плеч, обнажив повязку.
— Думаю, нам стоит продолжать маскарад, — сказал он. — Пусть пока никто не знает, что я выгляжу совсем иначе. Останусь в павлиньих нарядах, пока не заживет плечо и не утихнет интерес к Мстителю. Не мог бы ты одолжить мне одного из своих слуг? Кого-то осмотрительного, осторожного и не боящегося риска.
Ник резко вскинул голову:
— Все мои люди — русские, а они никого и ничего не боятся! Собираешься снова разыгрывать Мстителя?
— Возможно.
Сейчас Александр думал только о том, как бы отплатить Джессике за насмешки. Он представлял, как, одетый в черное, залезает в окно ее спальни, привязывает прелестные белые руки к кроватным столбикам и…
— Ты меня слышишь? — рассердился Ник. — В жизни не встречал более наглых людей, чем вы, американцы! По справедливости, мне следовало бы отплыть на родину задолго до того, как встретиться с очередным возмутителем спокойствия. Но мне отчего-то нравится Мститель. Я пошлю корабль на юг, за одеждой и новым париком моего кузена.
— И надеюсь, оставишь мне одного из слуг, которыми так жестоко помыкаешь.
— Не-ет, — задумчиво протянул Ник. — Эта игра меня забавляет. Я останусь здесь и буду разыгрывать твоего крепостного. Заодно и твою тайну сохраним. — Он потряс кулаком и зловеще прищурился. — И я заставлю Элинор Таггерт пожалеть о тех словах, что были сказаны в мой адрес сегодня утром.
— В таком случае по рукам, — кивнул Алекс. — Мы останемся вместе. Я стану самым ярким примером молодого человека деликатных манер в этой части света. А ты покажешь нам, американцам, как нужно работать.
