Ли Гринвуд - Ферн
– Мы знаем как поступать с убийцами, – сказала она. – И мы также найдем применение мешку с дерьмом, который притворяется мужчиной.
– Ты хочешь раздавить меня своей милой ножкой, не правда ли? – спросил Мэдисон. Он приблизился к ней и улыбнулся, как бы заискивающе.
– Мы выкинем тебя из города и вставим свечу в зад, – она полагала, что говорит достаточно самоуверенно и агрессивно. На самом деле решимость оставила ее.
Улыбаясь все шире, Мэдисон приблизил свое лицо я ее лицу так, что их носы практически коснулись друг друга.
– Ты знаешь, если бы моя сестра сказала нечто подобное… впрочем, у меня никогда не было сестры, в нашей семье одни мальчики, что, уверяю тебя, было невыносимо трудно для нашей матери, бедной женщины, которая еле-еле справлялась с хозяйством и еще заботилась о восьми мужиках, а разве женское это дело: обслуживать толпу мужиков, да к тому же, если семеро из них мальчишки, отчаянные сорванцы…
– Ничтожество, – прошипела Ферн, – ты будешь, наконец, говорить по делу? Нет, я не удивлюсь, если ты выиграешь процесс, потому что сведешь всех с ума. (Улыбаясь им, доводя их до полной растерянности.) Но Ферн еще никто с ума не сводил, и Мэдисону это не удастся сделать тоже.
– Я только хотел сказать, – промолвил Мэдисон с улыбкой, но оскорбленный в душе, – если бы ты сказала что-то подобное в Виргинии, то все леди просто попадали бы в обморок. Там бы ты никому не понравилась. Женщинам там очень трудно затягиваться в корсеты, а потом расстегивать их. Когда же дама падает в обморок, то первое, что нужно сделать, это расстегнуть корсет. Но ведь ты даже не знаешь, что такое корсет, не так ли?
– Я думаю, ты знаешь гораздо больше меня о предметах женского гардероба, – сказала Ферн, отступая.
– Да, похоже, любой пастух знает о женской одежде больше, чем ты.
Мэдисон понял, что такого она не ожидала. Он видел гнев, пылающий в ее глазах. Голубой оттенок исчез вовсе, остался только серый, похожий на пепел, – вроде, холодный, но лежащий на поверхности горячей печи.
– Почему ты преградил мне дорогу? – спросила она. – Я вижу, что в Бостоне ты научился болтать. Язык у тебя достаточно острый.
Неплохо. Эта женщина достойна того, чтобы Мэдисон продолжал ее изучать. Кроме пары пыльных штанов и овечьего жилета там еще кое-что имеется. И, несмотря на эту одежду, с ней все же интересней общаться, чем с лошадьми и коровами. Может быть, он когда-нибудь скажет ей об этом, но только когда представится подходящий случай.
Он улыбнулся, на этот раз вполне естественно, желая снять напряжение, которое возникло между ними.
– Я хотел попросить тебя показать мне место преступления.
– Почему ты не попросил об этом своего брата?
– Джордж сейчас довольно занят. – Он знал, что она имеет в виду Хэна. – Его жена может подарить ему ребеночка в любой момент, и он, понятно, не отходит от нее.
Она взглянула на него и ее взгляд как бы говорил: не знаю, что ты затеваешь, но я не доверяю тебе. Вслух она произнесла:
– Покинутая ферма Коннора далеко отсюда. Ехать туда надо верхом на лошади.
– Ну, и..?
– Верхом туда надо добираться.
– А я думал, ты понесешь меня туда на руках.
– На лошади. Понятно?
– Ты имеешь в виду, что я мог бы отправиться туда на бизоне, если бы захотел. Неплохие тут у вас развлечения в Канзасе.
Ферн не могла понять: то ли он иронизирует, то ли у него такие шутки.
– Любой человек в городе может показать тебе это место. Или даже отвезти тебя туда.
– Я бы хотел, чтобы это сделала ты.
– Нет.
– Но почему?
– Я не хочу. Кроме того, почему я должна помогать тебе вытаскивать твоего брата из тюрьмы?
– Ты не обязана мне помогать, но по опыту я знаю, что на месте преступления всегда обнаруживаются какие-то новые улики, на которые раньше могли не обратить внимания. Я хочу, чтобы ты была рядом, если мы обнаружим что-нибудь.
Ферн сказала себе, что она не должна иметь ничего общего с Мэдисоном Рэндолфом, но не могла допустить, чтобы он поехал на ферму Коннора один. Она ему не доверяла. Она уважала природный ум и смекалку местных жителей, но не была настолько наивной, чтобы не знать, на какие уловки способны адвокаты из больших городов. Мэдисон мог запросто провести шерифа Хиккока. Нравится ей это или нет, но она должна присматривать за Мэдисоном, пока не начнется суд.
– Когда ты хочешь ехать?
– Как насчет завтрашнего утра?
– Встретимся возле фермы моего отца.
– Буду там в девять часов. Я понимаю, что на приличную дорогу надеяться нельзя, но хоть какая-нибудь тропа туда ведет?
– Поедешь по дороге на юг, – объясняла она, сверкая на него глазами, – в миле от города свернешь налево, оттуда до фермы еще пара миль.
– Почтовых ящиков по пути я, конечно, не увижу?
– А зачем нам почтовые ящики? – Она понимала, что он смеется над ней. – Неужели ты считаешь, что мы умеем читать?
Ферн собралась уходить.
– Если не будешь возле нашего дома ровно в девять, я ждать не собираюсь, – крикнула она уже на ходу. – Нянчиться с каким-то неженкой не стану. Мне нужно быков кастрировать.
Она остановилась и повернулась к нему лицом. Одна рука на бедре, в глазах вызов.
– Это как раз то, чем я умею заниматься лучше всего.
– Тогда мне лучше надеть кожаные ковбойские штаны в обтяжку.
Видел ли он когда-нибудь такие штаны или просто прочитал о них в книгах?
– До завтра, – он махнул ей рукой. Некоторое время Мэдисон стоял и смотрел ей вслед. Потом разразился громким смехом. Этой фразой про быков она его сразила. Нет, с ней надо быть поосторожней. Да, канзасская особа неопределенного пола была беспощадна. Фредди бы она понравилась.
Но Фредди и Бостон казались теперь такими далекими, как будто все последние восемь лет были только сном, а единственной реальностью оставался Канзас.
Мэдисон тряхнул головой, чтобы избавиться от неприятной мысли. Он не мог понять, то ли все дело в Канзасе, то ли в холодном приеме, который оказали ему братья, а, может, в этой странной женщине – только все пошло не так, как он предполагал.
Ферн замерла. Кофейник в одной руке, чашка в другой. Смех Мэдисона все еще звучал у нее в ушах. Он раздавался всю ночь, мешая ей спать, раздражая ее, заставляя думать: почему он смеется над ней? Она злилась на себя зато, что Мэдисону удалось довести ее практически до бешенства.
Она налила себе кофе, добавила туда сливок и, размешивая их в дымящейся горячей жидкости, укоряла себя за то, что заговорила с ним. Она даже видеть его не должна.
Но ведь она обещала отвезти его сегодня утром на ферму Коннора. Она бы солгала самой себе, если бы не призналась, что испытывает по этому поводу легкое волнение. Она ненавидела то дело, из-за которого мистер Рэндолф прибыл в Абилин, но самого мистера Рэндолфа ненавидеть было невозможно.
