Кэтрин Коултер - Невеста-наследница
— По-моему, описание получилось довольно точным. И он все же не узнал меня? Как странно. Он друг моего брата, и Райдер говорит, что он повеса, но сердце у него доброе. Боюсь, он до сих пор видит во мне ту десятилетнюю девочку, которая все время выпрашивала у него подарки. Как-то раз в прошлом светском сезоне он сопровождал меня на бал в Олмак. Тогда Дуглас строго-настрого предупредил меня, что Брасс не одарен гибким умом и чтобы я вела себя тихо и елейно и ни в коем случае не заикалась при нем ни о чем, что можно вычитать в книгах, не то он немедленно удерет.
Колин слушал ее, не зная, что и думать. Выглядела она как настоящая леди, и Брасс сказал ему, что леди Джоан Шербрук прелестная малютка, обожаемая своими братьями, может быть, несколько эксцентричная, если верить кое-каким историям, которые дошли до его ушей, но сам он не замечал в ней и намека на нахальство. Затем Брасс понизил голос и шепотом сообщил, что она чересчур много знает о всяких вещах, о которых пишут в книгах, во всяком случае, он слышал об этом от пожилых дам, которые судачили о ней, не скрывая неодобрения. И леди Джоан Шербрук в самом деле высокого роста. Но с другой стороны, она ждала его, стоя на парадном крыльце дома, а девушка из благородного семейства никогда бы так не поступила, ведь верно? Она бы чинно дожидалась его в гостиной за чашкой чая, разве не так? К тому же Брасс категорически утверждал, что у леди Джоан Шербрук обычные русые волосы, ничего особенного, а у этой молодой особы они совсем не такие. На солнце они переливаются дюжиной разных оттенков — от светло-золотистого до пепельного.
А, к черту! Он не понимал, в чем здесь суть, и не знал, верить ей или нет. Скорее всего, она ищет богатого покровителя, который бы ее содержал. Может быть, она камеристка этой самой леди Джоан Шербрук или какая-то ее дальняя родня. Надо просто рассказать ей, что у него нет денег и единственное, что он точно может для нее сделать, так это потешить ее где-нибудь на сеновале.
— Вижу, я захватила вас врасплох, — сказала Синджен, наблюдая за сменой выражений на его лице. Он успел еще подумать, что она явно выразилась слишком слабо, когда она поспешно добавила: — Вы самый прекрасный мужчина, которого я видела в жизни, но дело не в этом, совсем не в этом. Я хотела, чтоб вы знали, что не одно только ваше лицо так привлекло меня к вам, а еще… еще… о Господи, сама не знаю.
— Это я прекрасный? — изумился Колин, уставившись на нее. — Мужчина не может быть прекрасным, что за вздор! Пожалуйста, скажите мне без обиняков, что вам нужно, и я сделаю все, чтобы вы это получили. Я не могу взять вас на содержание. Будь я даже самым сластолюбивым жеребцом во всем Лондоне, это ничего бы не изменило. У меня нет денег.
— Мне не нужно, чтобы меня брали на содержание, если этим вы хотели сказать, что вы не прочь сделать меня своей любовницей.
— Да, — медленно произнес он, глядя на нее как зачарованный, — именно это я и хотел сказать.
— Я не могу стать любовницей. К тому же, даже если б я и захотела ею стать, это ничего бы вам не дало. Можно не сомневаться, что мой брат ни за что не отдаст вам моего приданого, если вы не сочетаетесь со мной законным браком. Вряд ли он был бы доволен, если бы я согласилась стать вашей любовницей. В некоторых вопросах он очень старомоден.
— Тогда зачем вы все это делаете? Ради всего святого, скажите, кто из этих нетронутых просвещением обормотов, моих друзей, подбил вас на эту затею? Вы, наверное, любовница лорда Брассли? Или Генри Томпкинса? Или лорда Клинтона?
— Никто меня ни на что не подбивал.
— Кое-кому здесь не нравится, что я шотландец. Хотя я и учился в одной школе со многими здешними господами, они охотно пьют и развлекаются в моей компании, но не желают, чтобы я женился на ком-то из их сестер.
— Мне кажется, что, будь вы даже марокканцем, я бы все равно чувствовала к вам то же, что и теперь.
Колин онемел. Пышное голубое перо на ее крохотной шляпке — носят же женщины такие пустяки! — свешивалось набок и слегка закручивалось, прелестно обрамляя лицо. Амазонка, тоже голубая, но более темного тона, темнее, чем ее глаза, была идеально подогнана по фигуре, и в этом наряде не было ничего вызывающего, нет, он смотрелся элегантно и как нельзя лучше подчеркивал ее высокую грудь, тонкую талию и… Опомнившись, он выругался тихо и замысловато.
— Вы ругаетесь совсем как мои братья, только их обычно разбирает смех еще до того, как запас бранных слов иссякнет.
Он хотел было что-то сказать, но запнулся, осознав, что она неотрывно глядит на его губы. Нет, никакая она не леди. Кто-то из его окаянных приятелей заплатил ей, чтобы она его разыграла.
— Хватит! — заорал он. — Довольно ломать комедию! Быть того не может, чтобы леди Джоан Шербрук просто так взяла и захотела за меня замуж, да вдобавок еще и объявляла об этом с таким невообразимым бесстыдством!
Он резко повернулся в седле, рывком привлек ее к себе, стащил с дамского седла, посадил перед собой и какое-то время держал так, ожидая, пока обе лошади успокоятся. Она и не думала вырываться, а сразу же прижалась к нему грудью. Нет, никакая она не леди, это ясно как Божий день!
Он стиснул ее левой рукой, правой, не снимая перчатки, приподнял ей подбородок и попытался поцеловать, однако его язык наткнулся на сомкнутые губы. Он вскинул голову и сердито приказал:
— Да открой же ты рот, как положено, прах тебя возьми!
— Хорошо, — сказала она и открыла рот.
При виде ее разинутого рта Колин не выдержал и рассмеялся:
— Черт возьми, вы выглядите так, словно собрались спеть арию, совсем как та жуткая сопрано из Милана. О, дьявольщина!
Он вновь посадил ее на спину Фанни. Недовольная Фанни резко прянула в сторону, но Синджен, хотя у нее голова шла кругом от удовольствия и волнения, сумела легко подчинить ее своей воле.
— Делать нечего, приходится поверить, что вы в самом деле леди. Но я… нет, я не могу поверить, что вы увидели меня на балу у Портмейнов и тут же захотели за меня замуж.
— Собственно, в ту минуту я еще не была уверена, что хочу выйти за вас замуж, а просто подумала, что могла бы смотреть на вас всю остальную жизнь.
Колин был вмиг обезоружен.
— Прежде чем мы увидимся еще раз — если мы увидимся еще раз, — я просил бы вас запастись чуточкой лукавства. Нет, много его не надо, но известная толика необходима — столько, чтобы у меня не отвисала челюсть и не пропадал дар речи, когда вы сморозите что-нибудь уж вовсе несусветное.
— Я попробую, — пообещала Синджен и, на мгновение отведя от него взгляд, посмотрела на расстилающийся перед ними обширный зеленый луг и пересекающиеся на нем ездовые дорожки. — Может быть, вы все-таки найдете меня достаточно хорошенькой? О, я знаю, весь этот разговор о приятной наружности был не всерьез. Но я бы не хотела, чтобы вы стыдились меня и чувствовали себя неловко, если я все же стану вашей женой.
