Сквозь шторм - Беверли Дженкинс

Хейзел скептически посмотрела на нее, но больше ничего не сказала.

Рэймонд повел детей наверх, чтобы они посмотрели свои новые комнаты. У Каллена была своя комната, но девочки хотели пока пожить в одной.

— Каллен, помоги мне внести кровати, — попросил Рэймонд.

Так начался первый день в недавно расширившейся семье Левеков.

В дни, предшествовавшие балу в честь дня рождения Анри, Сэйбл уделяла меньше времени благотворительности и больше времени детям. Нужно было купить одежду, встречаться с Сорванцами и начать уроки. Никто из детей не умел читать, но они тянулись к учебе, как утята к воде. Каллен казался самым целеустремленным и каждую ночь засыпал на своих книгах. Он не был более разговорчивым или менее бдительным, чем раньше, но, похоже, неплохо освоился. Бабушка Джулиана и новые дяди тоже внесли свой вклад: Арчер повел девочек по магазинам, а затем пообедать в своем ресторане; Филипп повел их всех в доки и устроил экскурсию по своему кораблю. Каждый из братьев потратил время, помогая детям приспособиться к их новой жизни, и Сэйбл по-сестрински обняла их в награду за доброту.

Наконец-то наступил вечер бала. После недели, казалось бы, бесконечного воспитания детей, все, чего Сэйбл действительно хотела, — это понежиться в ванне до следующего дня. Однако она встряхнулась и нашел в себе силы, так как с нетерпением ждала этого грандиозного события в течение нескольких недель. Все ли матери были такими измученными?

Когда дверь спальни открылась и вошел Рэймонд с охапкой роз и лилий, настроение у нее поднялось. Он вручил букет с широким поклоном.

— Для вас, мадам, в честь вашего недавнего материнства.

Она взяла цветы с улыбкой и слезами благодарности. В последнее время она, казалось, плакала по малейшему поводу и понятия не имела почему.

Рэймонд заметил ее слезы и заключил ее в объятия.

— Я не знал, что ты заплачешь, моя королева…

— Думаю, это слезы счастья.

Он крепче обнял ее, чтобы показать свою заботу.

Он нежно поцеловал ее и сказал:

— То, что мы родители, сильно повлияло на наши «разговоры».

— Я знаю. Мы уже больше недели не читали друг другу нотаций.

Он ухмыльнулся.

— Ты считала дни?

— А ты нет?

В ответ его руки начали медленно блуждать по ее изгибам. Ее халат был распахнут, и он нежно погладил ее обнаженную грудь.

— Да, — сказал он, опуская губы, чтобы коснуться губами ее полураскрытого рта. — И я скучаю по тебе…

Резкий стук в дверь заставил его поднять голову.

— Что? — крикнул он.

— Рэймонд! — отчитала его Сэйбл. — Наверное, это кто-то из детей.

Сэйбл поправила платье и направилась к двери. Это была Блайт.

— В чем дело, милая?

— Хейзел взяла мой карандаш и не хочет его возвращать!

Сэйбл хихикнула и вздохнула одновременно.

— Передай Хейзел, что я просила вернуть твой карандаш, иначе она не сможет посмотреть бал сегодня вечером.

— Да, мэм. — Блайт потопала прочь.

Сэйбл закрыла дверь и повернулась к мужу, который стоял, качая головой, в другом конце комнаты. Его глаза были полны юмора.

Он сказал:

— Как только они научатся лучше читать, я сделаю на эту дверь табличку «Не беспокоить».

— Я помогу, — с улыбкой пообещала Сэйбл.

Дорога, ведущая к дому Джулианы, была забита всевозможными транспортными средствами, которые двигались с черепашьей скоростью. Экипажу Рэймонда потребовалось целых тридцать минут, чтобы добраться до дома. Дом был так переполнен людьми, что едва можно было пошевелиться. Сэйбл заметила сияющего почетного гостя, стоявшего рядом с Джулианой, одетой в красивое платье. Толпа вокруг них была такой плотной, что какое-то время они с Рэймондом не смогли бы до них добраться, поэтому они направились к лестнице. Детям предстояло провести ночь у бабушки. Никто понятия не имел, как долго продлится празднование, и Сэйбл не хотела перед самым рассветом сажать в коляску троих сонных детей. Час или два они понаблюдают за происходящим с верхней площадки лестницы, а потом отправятся спать.

Убедившись, что у детей хорошее место для наблюдения, Сэйбл и Рэймонд оставили элегантно одетого Каллена на попечение его сестер в нарядных платьях, поцеловали девочек и дали последние наставления о том, как себя вести, а сами спустились вниз, чтобы присоединиться к балу.

Сэйбл держала Рэймонда за руку, пока он пробирался сквозь толпу к своей матери. Их часто останавливали знакомые мужчины и женщины, которые поздравляли их с новым выводком. Сэйбл встретилась со многими уважаемыми представителями свободной элиты: торговцами, банкирами, владельцами бизнеса, врачами. Они с Раймоном остановились, чтобы поздороваться с журналистами Луи-Шарлем и Жан-Батистом Раунданез, прежде чем продолжить путь.

Наконец они добрались до Джулианы, где их обняли она и восторженный Анри. Сэйбл и Рэймонд некоторое время оставались рядом с ними, помогая принимать гостей и бормоча слова благодарности за многочисленные добрые пожелания. Один за другим появлялись Сорванцы. Бо и Филипп приехали с молодыми дамами, за которыми они ухаживали. Арчер и Дрейк приехали одни.

Это было первое мероприятие, которое Джулиана устраивала у себя после войны. По словам Рэймонда, о вечеринках его матери ходили легенды. В конце концов толпа переместилась в недавно отремонтированный танцевальный зал, где их встретили мелодичные звуки оживленного оркестра из шести человек.

Из-за веселой болтовни было почти не слышно музыки. Шведский стол был богат всевозможными деликатесами — гамбо, пироги с морепродуктами, джамбалайя и «прыгающий джон», и это лишь некоторые из них. На десерт были кексы и тортики с начинкой, которые малышка Реба и новая прислуга готовили вчера с рассвета. Рэймонд наполнил тарелку, а затем они с женой выскользнули на террасу подышать свежим воздухом.

По территории гуляло довольно много людей. Внутри стояла удушающая жара, но здесь, снаружи, где дул легкий ветерок, Сэйбл вздохнула с облегчением, почувствовав прохладу. Она сказала своему мужу:

— Это бесконечно лучше, чем давка внутри. Я серьезно думала, что упаду в обморок, так тепло там было.

— Ты должна была что-нибудь сказать. Мы могли бы сбежать раньше.

— Нет, сейчас я в порядке.

— Ты уверена?

Она кивнула.

Она положила себе на тарелку немного жареной курицы. Продолжая жевать, она подняла глаза и обнаружила, что он пристально наблюдает за ней. Стараясь говорить вежливо, не отрывая взгляда от мяса, которое было у нее во рту, она спросила:

— Что-то не так?

— Я говорил тебе, как прекрасно ты выглядишь сегодня вечером?

— Нет, на самом деле, не говорил.

— Тогда позволь мне исправить эту оплошность. Ты самая красивая женщина во всем Новом Орлеане.

Она отставила тарелку и преодолела небольшое расстояние между ними, ее прозрачное платье с открытыми плечами шуршало при каждом движении.

— Только в