Сьюзен Поль - Похититель невест
Повернувшись, он вышел и запер за собой дверь.
Затем Джастин прошел в свою спальню, где его дожидалась лохань с горячей водой. Обрадовавшись, что наконец-то сможет отдохнуть, он сбросил с себя грязную одежду и с наслаждением вымылся и побрился. Тщательно растерев тело льняным полотенцем, он не спеша оделся и даже натянул дорожные сапоги, полагая немедленно начать поиски. Где бы ни находилась сейчас Изабель, она, должно быть, испугана, наверняка страдает как от душевной боли, так и от голода и холода.
Он думал о том, какие страдания ей придется претерпеть от сэра Майлза. Но несколько дней непрерывной скачки настолько измотали его, что глаза сами собой закрывались, и он понял, что вот-вот уснет, а уж тем более не способен сейчас удержаться в седле.
Джастин прилег, решив только вздремнуть всего несколько минут, однако усталость сразу же одержала над ним верх, и, хотя мысли его продолжали беспокойно метаться, тело налилось свинцовой тяжестью.
— Изабель, — пробормотал он, закрывая глаза и представив себе ее лицо, каким видел в последний раз — с исполненными печалью глазами и влажными дорожками слез на щеках. — Ну почему ты не смогла хотя бы немного поверить мне? Я позволил тебе уехать… и теперь мне придется снова похитить тебя.
Глава двадцать пятая
Открыв глаза, Джастин сразу же понял: пока он спал, что-то случилось. В дверь его спальни кто-то тихо скребся, и этот слабый, едва различимый звук сопровождался долгими, душераздирающими стонами. Несколько секунд Джастин лежал в постели неподвижно, тупо уставившись на гобелен над головой и пытаясь сообразить, где он. Его онемевшее тело покалывали мурашки, он сильно озяб. Судя по свету, проникавшему в открытое окно спальни, на дворе было утро — значит, он проспал как убитый весь вчерашний вечер и всю ночь.
— Милорд… — услышал он вдруг. Кто-то звал его таким тоскливым и слабым голосом, что этот шепот можно было счесть за дуновение ветра.
— Оделин! — пробормотал Джастин, сел на постели и неуклюжими, замедленными со сна шагами направился к двери и распахнул ее.
Оделин шагнула за порог и рухнула на пол. Весь лиф ее платья был залит показавшейся Джастину ослепительно-красной кровью, и пятно стремительно увеличивалось. Сквозь пальцы, прижатые к груди, непрерывно капали тяжелые рубиновые капли. В коридоре, из распахнутой в комнату Эвелины двери и до порога спальни Джастина тянулся широкий кровавый след.
— Оделин! — Джастин опустился на колени рядом с девушкой, бережно поддерживая ее.
— Ах, сэр Джастин! — с трудом прошептала она, тяжело дыша и морщась от страданий. Он подхватил ее на руки. — Я упустила ее. Понимаете, я отнесла ей поднос с завтраком, а у нее был спрятан нож. Теперь она сбежала… Это моя вина. Простите меня… — Она всхлипнула от страха и горя. Тело ее сотрясала мелкая дрожь. — Простите меня, если сможете, милорд.
— Не думай о ней, малышка, — пробормотал Джастин, осторожно опуская ее на кровать. — Лежи и постарайся успокоиться. Сейчас я позову на помощь.
От его призывных криков всполошился весь дом, и все, кто проснулся, сбежались к его комнате. Первым примчался сэр Кристиан, вслед за ним Хьюго.
— Господи, спаси нас и помилуй! — воскликнул Кристиан, в ужасе приближаясь к кровати. — Оделин!
Лицо девушки было залито слезами, и она с отчаянием устремила взгляд на своего бывшего хозяина.
— Я умру, да, сэр Кристиан?
— Господи, нет! — Кристиан упал на колени рядом с кроватью и взял перепачканную кровью руку девушки в свою.
— Нет, верь мне, нет, Оделин! Девочка моя…
— Позволь мне взглянуть на нее, — мягко проговорил Хьюго, отстраняя Кристиана и пытаясь поднять его на ноги. — Немедленно пришли ко мне Гайзу и Мег! — обратился он к Джастину, стоявшему на пороге. — Я сделаю все, что смогу, — пообещал он и сурово добавил: — Ты должен разыскать леди Эвелину и вернуть ее, чтобы она ответила за свое гнусное преступление.
Кристиан ласково поцеловал Оделин в лоб, а затем, поднявшись, последовал за Джастином, который громко звал Гайзу и Мег. На верхней площадке лестницы он догнал Джастина и схватил друга за руку, заставив круто повернуться.
— Ты впустил эту волчицу в свой дом, и теперь видишь, что она натворила! — сдавленным голосом произнес он. Лицо его было искажено гневом. — Право покарать леди Эвелину должно принадлежать мне. Я требую!
Джастин кивнул.
— Так тому и быть. Нам надо поскорее разыскать ее.
Кейн, тяжело дыша, вбежал со двора и, столкнулся с ними возле лестницы.
— Часовой в конюшне найден заколотым своим же собственным кинжалом, — заикаясь от спешки, выговорил юноша. — Она убила его, а затем попыталась передавить своей лошадью часовых у ворот, но они увернулись и дали ей проехать.
— Эта шлюха сошла с ума, — пробормотал Кристиан, быстрыми шагами пересекая залу и направляясь во двор замка. — Как давно она сбежала, Кейн?
— Минут десять самое большее. Она поскакала на север. А как Оделин? — робко спросил Кейн. — Она выживет?
Джастин положил руку на плечо своего воспитанника. Они вошли в конюшню, и перед тем, как вскочить в седло верного Синна, Джастин сказал:
— Мне остается лишь молиться за нее, Кейн. Это все, что мы можем для нее сделать.
— Не забывай, что мы обязаны отомстить за нее, — грозно крикнул Кристиан. — И Господом Богом клянусь, что покараю убийцу или же погибну сам.
Сенету еще никогда не доводилось видеть такое, да он и представить себе не мог, что когда-нибудь увидит нечто подобное. Они скакали вот уже несколько часов, не щадя ни себя, ни лошадей, скакали день и ночь, останавливаясь лишь затем, чтобы дать лошадям передохнуть, и снова пускались в путь. Поскорее добраться до Тальвара было их единственной задачей. Едва лишь первые лучи солнца окрасили небо золотистыми лучами, юноши начали испытывать, кроме голода и смертельной усталости, радость. Она охватила их при мысли, что до замка осталось всего несколько миль, что скоро они смогут спешиться и рассказать обо всем, что им удалось узнать, утолить голод и жажду, и хоть несколько часов поспать на мягкой, удобной постели. Эрик дважды за последний час улыбнулся — неслыханное дело! — а Джон принялся без умолку весело болтать, выдавая этим свое волнение. Еще полчаса — и они будут дома.
Однако покой дивного раннего утра был нарушен внезапным появлением леди Эвелины — верхом на взмыленной лошади она мчалась навстречу ребятам, словно обезумевший, изгоняемый из ада демон.
— Всемогущий Боже! — воскликнул изумленный Эрик, резко направляя своего коня в сторону. Ему лишь чудом удалось увернуться — иначе покрытая кровавой пеной лошадь леди Эвелины неминуемо столкнулась бы с ним. Конь Эрика негодующе заржал, шарахнувшись прямо в колючий кустарник у самого края дороги.
