Анна О’Брайен - Невинная вдова
— Ты имеешь в виду Глостера или короля? — процедила я сквозь зубы.
— Обоих.
— Кто знает? Мне известно только то, что все йоркисты в душе предатели!
И я имела в виду вовсе не короля. Я вообще говорила не о политике.
Мы покинули Тьюксбери в напряженном молчании. Беатриса засыпала меня вопросами, но мои односложные ответы заставили ее умолкнуть, и она покорно следовала за мной с такой же кислой физиономией, как и у Сима. Меня это нисколько не волновало. Теперь мне вообще ни до чего не было дела. Наконец мы подъехали к конюшне.
Вокруг царила гнетущая тишина.
— Где королева? — спросила я у выбежавшего нам навстречу хозяина дома.
Мы даже не успели спешиться, а он уже объяснял нам, что поблизости заметили йоркистских лазутчиков.
— Королева уехала. Я посоветовал ей укрыться в Литл-Мэлверне… Там есть небольшой монастырь… — с явным облегчением закончил он свою краткую речь.
О Боже! Опять в путь? Только этого мне не хватало! Поворачивая свою усталую лошадь обратно, я вынуждена была признать, что отныне нас ждут постоянные переезды с места на место, от одних перепуганных хозяев к другим. Я понимала, что нам необходимо доставить королеву на побережье и помочь ей вернуться во Францию, хотя при одной мысли об этом у меня сжималось сердце. Судьба распорядилась так, что мы вновь стали беглецами, такими же отверженными, как прокаженный с колокольчиком на шее.
Почему я не выбежала из часовни и не попросила прощения за ту роль, которую меня вынудили играть? Почему не воззвала к милосердию?
Разве ты его не любишь?
Конечно, люблю. Такой простой вопрос, а ответ и того проще.
Значит, ты подозреваешь его в том, что он тебя разлюбил?
Вот в этом и заключалась проблема. Ответа на этот вопрос у меня не было. В моей голове царил полный хаос. Ричард отвечал Эдуарду так холодно и расчетливо. В его голосе не было и тени желания воссоединиться со мной. Возможно, он захочет жениться на мне из-за моего состояния? Или если не подыщет себе кого-нибудь получше? Он фактически высмеял мое происхождение. И все же когда-то он меня любил…
Любовь может умереть. Возможно, в его сердце не осталось никаких теплых чувств к тебе.
Но почему она должна была умереть?
Потому что ты изменница, дочь изменника.
С этим невозможно было спорить. Если бы я упала к ногам Ричарда, а он бы меня не простил и отверг, я молниеносно оказалась бы в Тауэре.
Возможно, тебя тут же выдали бы замуж. Все равно за кого. Лишь бы привязать тебя к Йоркам.
Я вспомнила неосторожные слова Эдуарда. Я представляла собой большую ценность и не должна была попасть не в те руки.
Если Ричард на тебе женится, ты всегда будешь сомневаться в его мотивах. Власть и деньги (мамино наследство) могут оказаться важнее любви.
Нет! Но тут в мои мысли заполз еще один отвратительный червь.
Ты хочешь связать свою судьбу с таким человеком? Его руки обагрены кровью. Он держал нож, убивший принца. Как ты сможешь ему это простить?
— Ого! — Беатриса искоса смерила меня взглядом. Кажется, я думала вслух. — Мало удовольствия с тобой путешествовать.
Я дернула плечом. Я и сама это понимала. И я ничуть не приблизилась к истине.
Когда наконец вдали показался монастырь, я уже выбилась из сил. Это было убогое строение, прибежище горстки стареющих монахов, скрытое в глубине леса, в тихой долине у подножия холмов. Вряд ли мы могли рассчитывать здесь на какие-то удобства. Но по крайней мере у нас появилась возможность спокойно обдумать свои дальнейшие действия.
Однако все было против нас.
Не успела я войти в предназначенный для странников холодный суровый зал, внутренне готовясь объяснить королеве свое отсутствие и с облегчением узнав, что она уже легла, как раздался оглушительный стук в дверь. Стемнело, и мой провожатый медлил отвечать на этот стук. От дурного предчувствия у меня сжалось сердце, и я вместе с монахом подошла к двери.
— Кто в столь поздний час ищет нашего гостеприимства? — дрожащим старческим голосом спросил монах.
— Сэр Уильям Стэнли. Прибыл по поручению короля.
От страха мое сердце ушло в пятки. Я знала это имя. Оно принадлежало человеку сомнительных моральных качеств, в настоящее время примкнувшему к йоркистам. Монах посмотрел на меня, и я покачала головой.
— Уже поздно, сэр. Все братья спят.
— Открывайте именем короля. Немедленно отворите!
— Мы не можем предложить вам наше гостеприимство, сэр.
Но я понимала, что ему придется открыть. Удача отвернулась от нас.
— У меня есть основания полагать, что у вас укрылась Маргарита Анжуйская. Откройте дверь, брат. Вам ничего не грозит.
Отделаться от сэра Уильяма было не так просто.
Я дала монаху знак распахнуть дверь. Мне было ясно, что нас кто-то предал. Как принц не нашел убежища в аббатстве, так мы не нашли его здесь. Вот и все. В одно мгновение мы превратились в узников, всецело зависящих от милосердия короля.
Вскоре нам предстояло узнать, существует ли такое понятие, как королевское милосердие.
Глава четырнадцатая
Король Эдуард велел доставить нас из Тьюксбери в Ковентри, в королевские покои, где часто заседал королевский совет. По прибытии на место мы являли собой жалкое зрелище. Наши платья были покрыты дорожной пылью, и мы почти не разговаривали друг с другом. Я и представить себе не могла, каким образом мы можем угрожать королю и его короне. Тем не менее, нас хорошо охраняли. Королева путешествовала в паланкине, скрываясь от мира за плотно задернутыми шторами.
Я ехала верхом, погрузившись в уныние и чувствуя лезвие топора на своей шее. Не обращая внимания на яркое весеннее солнце и чудесную погоду, я собирала воедино все имеющиеся у меня сведения об Эдуарде, чтобы понять, что он за человек. За королем прочно закрепилась слава справедливого, не склонного к кровопролитию правителя. Если он смог простить Кларенса, значит, не так уж он плох, решила я. Но мне тут же припомнились и другие эпизоды. К примеру, он решительно казнил всех офицеров армии Ланкастеров. Он не пощадил Уорика в Барнете. Он не помешал Ричарду хладнокровно зарезать принца.
Как же он поступит со мной?
Вступиться за меня было некому. На Кларенса была слабая надежда, и я понятия не имела, где находится Изабелла. Что касается Ричарда… Я не была в нем уверена. Одним словом, я пришла к выводу, что защищаться мне придется самой.
Подул легкий ветерок, и я содрогнулась.
Неужели ты утратишь присутствие духа и станешь в слезах умолять Эдуарда о помиловании?
