Сюзанна Кирсли - Забытая история любви
— Но в отношении Софии Патерсон у вас преимущество, — заметил он. — У вас есть окошко в ее жизнь.
— Это точно. Я уже знаю даты некоторых событий и места, где они происходили, а мой отец нашел этому подтверждение.
Упоминание об отце заинтересовало его.
— Вы рассказали ему?
— Откуда у меня информация? Да. У меня не было выбора.
— И что он обо всем этом думает?
С уверенностью сказать, что думает мой отец, я не могла.
— Он говорил, что прислушается ко мне. По-моему, — добавила я обиженным тоном, — ему бы больше понравилось, если бы у меня сохранились воспоминания ее мужа, Дэвида Макклелланда. У папы еще много белых пятен осталось по этой линии.
Доктор смотрел на меня минуту.
— Могу предположить, что он завидует.
— Отец?
— Да. И я тоже. А кто бы не позавидовал? Большинство людей мечтает о путешествиях во времени.
Я понимала, что он прав. Об этом было написано столько романов, столько фильмов было снято, в которых люди попадают в прошлое или будущее, что не приходилось сомневаться: это древняя и общая человеческая фантазия.
И доктор явно был к ней неравнодушен.
— Когда я думаю, каково это — обладать памятью своего предка, видеть то, что видел он… Я вам не рассказывал, что один из моих прародителей был капитаном корабля? Однажды он плавал в Китай. И еще в Японию. Возможно, я унаследовал его любовь к морю, но не воспоминания. — Взгляд его наполнился тоской. — Ах, что это были бы за воспоминания! Шторм на море, путешествие вокруг мыса Доброй Надежды, древний Китай и великолепие этой могучей империи… Кто бы отказался от такого?
Ответа на этот вопрос у меня не было, но он не покидал меня после того, как доктор Уэйр ушел, как и его слова о море и о мужчинах, искавших счастья на его просторах. За моим окном поднялся ветер, на замок начало надвигаться вытянутое белое облако, и в моем воображении — или в памяти — оно начало принимать черты чего-то другого.
XII
Корабль капитана Гордона не появлялся так долго, что София начала гадать, что могло с ним случиться. Время от времени гости приносили вести о переменах, происходивших в Шотландии и Англии после объединения наций, поэтому она знала, что шотландский флот тоже ощутил это на себе, и ей не оставалось ничего другого, кроме как заключить, что капитан Гордон получил новые указания и перестал плавать прежним курсом.
Поэтому удивлению ее не было предела, когда, проснувшись однажды ясным голубым утром на исходе октября и выглянув в окно, она увидела ставшие уже знакомыми мачты и оснастку корабля, стоявшего на якоре рядом с утесами.
Он не переменился. Черты его были такими же красивыми, а манеры такими же изысканными, как раньше.
— Ваша светлость, клянусь, каждый раз, когда я приезжаю в Слэйнс, госпожа Патерсон выглядит все очаровательнее.
Любезно улыбнувшись, он припал к ее руке. Софии были неприятны его знаки внимания, но она больше обрадовалась, что он, как и все остальные, кроме Кирсти, не заметил ее положения. Но нужно сказать, что пока никаких заметных изменений в ее фигуре не произошло. Она была на пятом месяце, но живот ее все еще оставался плоским, хоть и потерял упругость. Да и платья ее имели такой фасон, что она понимала: ее тайна будет открыта нескоро. Чувствовала она себя прекрасно благодаря энергии, которая жгла ее изнутри и наполняла безграничным счастьем. «Наверное, это сияние и заприметил капитан Гордон», — решила она.
Он остался на обед и, когда подали вино, поднял кубок и провозгласил здравицу королю Якову.
— Дай Бог, чтобы он прибыл поскорее!
Графиня выпила и, улыбаясь, опустила кубок на стол.
— Кабы все зависело только от Бога, король был бы уже здесь. Но Всевышний вверяет свои дела в руки людские — загвоздка в этом.
— Что говорит герцог Пертский, ваш брат? Он ведь сейчас там, в Сен-Жермене, и пользуется доверием короля, не так ли? Как он объясняет задержку?
— Он в своих письмах почти ничего не рассказывает — боится, что их увидят не только мои глаза. Но он так же, как мы все, охвачен нетерпением, — сказала она. — Я чувствую, что объяснение нужно искать не в Сен-Жермене, а в Версале. В конце концов, ведь все решают деньги французского короля, и корабли не поплывут без его приказа.
Капитан Гордон сказал:
— В их защиту должен сказать, что в последнее время ветер очень неблагоприятный. В прошлом месяце, когда мы отплывали из Ярмута, нас так потрепало штормом, что нам пришлось возвращаться. А еще через несколько недель у Лейта ветер до того разыгрался, что мы болтались на волнах три дня, прежде чем смогли встать на якорь и сойти на берег. Не скажу, что я сильно расстроился, ведь я уже и не знал, что еще придумать, чтобы отложить путешествие.
— Зачем вам это понадобилось? — спросил граф.
— Как же? Чтобы позволить французскому флоту подойти к нашим берегам. Я-то надеялся, что они уже привезли молодого короля Якова, ведь меня и мой корабль включили в этот новый королевский флот Великобритании. И я, и капитан Гамильтон в начале августа побывали в морской коллегии, мы получили новые указания, а наши корабли — новые имена. У англичан уже есть корабли с названиями «Король Вильгельм» и «Королева Мария», поэтому я теперь зовусь «Эдинбург», а капитан Гамильтон — «Глазго». После этого они начали проверять, насколько пригодны наши фрегаты к службе, а это тоже отняло время, а потом оба корабля отправили в сухой док на ремонт, так что в последние месяцы ни один корабль не патрулировал эти северные берега. Королю бы воспользоваться этим, но, — он сокрушенно пожал плечами, — по каким-то непонятным моему разумению причинам он этого не сделал, и мне был дан приказ плыть на север. После этого я уже ничего не мог сделать, кроме как всеми правдами и неправдами замедлить ход. Вы, несомненно, слышали, что случилось с «Эдинбургом» в Лейте? — Он обвел взглядом их заинтересованные лица. — Нет? О, тогда вы упустили занятнейшую историю. Моя команда, представьте себе, устроила бунт.
Графиня изумленно подняла брови.
— Вашакоманда?
— Я понимаю, это трудно себе представить, зная, как меня любят те, кем я командую. — В его улыбке читалось добродушное самодовольство. — И уверяю вас, это было вовсе не легко. — Отрезав кусочек говядины, он проткнул его кончиком ножа. — За несколько дней до этого я пустил слух, что после Лейта мы поплывем в Вест-Индию. У моих людей — а в большинстве своем они рекруты, насильно уведенные из дома на службу, — перспектива отправиться в полное опасностей и лишений плавание в Вест-Индию, конечно же, не вызвала восторга. Когда мы стали на рейд у Лейта, их уже трясло от возмущения. Я сошел на берег и задержался там на несколько дней, сославшись на то, что мне нужно дождаться, пока казначейство очистит мои старые счета, и, как и следовало ожидать, пока я отсутствовал, сотня моих матросов сбежала с корабля на шлюпках. — Он довольно усмехнулся. — Две недели мы их искали и возвращали на борт. И все это время я, естественно, не мог отплыть.
