Эллен Марш - Упрямица

Шарль внимательно посмотрел на пожилую женщину и вдруг понял, что испытывает к ней симпатию – за ее неизменную преданность своей юной хозяйке. Он ласково ей улыбнулся.

– Ему надо напоить лошадей, миссис Дэниэлс. Сразу после этого мы выезжаем в город. Я зашел поп­рощаться.

Он заметил, как Рэйвен вздрогнула при этих его сло­вах. Он машинально опустил руку на ее плечо. Как тепла ее кожа! Медленно, почти не сознавая, что делает, он поправил выбившийся из узла на затылке локон. Рэйвен дернулась, словно его прикосновение обожгло ее. Вскочив с кушетки, она пристально взглянула на Шарля. Глаза ее метали молнии. Капитан замер, словно окаменел.

Прерывисто дыша, Рэйвен повернулась, посмотрела на майора и Дэнни и, увидев их испуганные лица, поняла, что напугала их своей импульсивной реакцией на ласку Шарля. Взглянув на застывшего Шарля, она вздрогнула и проговорила:

– Я хотела бы сказать Дмитрию до свидания лично, если вы не против.

Майор, решивший, что Рэйвен спрашивает его разре­шения, открыл было рот, чтобы сказать ей о своем согла­сии, но Шарль опередил его. Стиснув тонкое запястье девушки, он процедил:

– Уверен, Дмитрий будет счастлив.

Он чуть ли не выволок Рэйвен из дома, во всяком случае, она бежала за ним, спотыкаясь. Когда они выбра­лись на веранду, Рэйвен попыталась вырваться.

– Отпустите меня, черт бы вас побрал! – закрича­ла она вибрирующим от ненависти голосом.

Он тотчас же отпустил ее руку. С горящими глазами тигрицы Рэйвен закусила нижнюю губу и судорожно вздох­нула несколько раз.

– Не смейте больше прикасаться ко мне, – про­шептала она в ярости. – Слышите? Никогда больше не смейте прикасаться ко мне!

Шарль был поражен силой ее гнева. Но, заметив блес­нувшие на ее глазах слезы, и дрожавшую нижнюю губу, он смягчился.

– Рэйвен…

Она отпрянула с гримасой отвращения на лице, про­нзившей его сердце.

– Не смейте! Никогда больше не приближайтесь ко мне! Я н-н-ненавижу вас!

Шарль безвольно уронил руки. Рэйвен невольно вздрогнула, заметив, что он смертельно побледнел, а его чудесные изумрудные глаза потускнели и стали холод­ными и безжизненными, как лсд Северного моря. Шарль молча склонил голову, но тут ярость вспыхнула и в нем. Его язвительные слова разили наповал – Рэйвен даже отшатнулась, словно он со всего размаху влепил ей по­щечину.

– Отлично, мадам! Я подчиняюсь вашей воле! И без малейшего сожаления! В конце концов я получил от вас все, что хотел, а заодно понял за истекшее после этого время, что все это не стоило затраченных усилий. Скажу вам, мадам, со всей прямотой: вы скучны в постельных играх до зевоты.

Рэйвен пулей промчалась мимо Шарля, стараясь не разрыдаться прямо у него на глазах. Его беспощадные слова подтвердили то, что казалось ей выдумкой Беттины. Капитан стоял, сжав кулаки. Когда же шаги ее стихли, он резко развернулся и направился к воротам, где его уже ждал Дмитрий с отдохнувшими лошадьми.

Молча взобравшись на лошадь, Шарль натянул по­водья и помчался в сторону дороги на Лахор. Дмитрию не без труда удалось его нагнать.

– Ну как, дружище? – спросил он. – Ты передал Рэйвен, что я ее скоро навещу?

Шарль так резко осадил лошадь, что та заржала и поднялась на дыбы.

– Дмитрий, если ты еще раз упомянешь при мне имя этой женщины, клянусь, я пристрелю тебя!

Зная, что Шарль никогда не бросает слов на ветер, Дмитрий, придержав свою лошадь, немного отстал от друга. Он погрузился в тяжкие раздумья. «Ничего не понимаю, – говорил он себе. – С тех пор, как эта красотка с кошачьими глазами ступила на борт нашего клипера, капитан превратился в незнакомца. К тому же в сумасшедшего!»

Друзья молча доскакали до стен Лахора, совершенно не заметив прекрасного заката.

Глава 10

Посреди длинной череды старых и давно требующих ремонта складских помещений, расположенных на терри­тории ханапурского гарнизона, стоял летний домик с по­косившейся табличкой на воротах. Выцветшая надпись гласила, что это резиденция Филиппа Бэрренкорта, со­трудника Британской Ост-Индской компании. Из-за над­вигающейся зимы сады, прилегавшие к бунгало, выглядели оголенными и заброшенными. Трава пожухла. Крыльцо заросло сорняками. Да и все вокруг имело столь же безрадостный вид. Трудно было представить себе, что это жал­кое, обветшавшее строение привлекало Филиппа Бэррен­корта больше, чем яркий и красочный Бомбей. Но Рэйвен не спешила его осуждать, напротив, попыталась объяс­нить это тем, что летом здесь, конечно же, всё выглядело гораздо привлекательнее. И, разумеется, здесь намного прохладнее, чем на знойной равнине.

– Не похоже, чтобы кто-нибудь был дома, – озабо­ченно проговорила Дэнни, выглядывая из окна экипажа.

– Ничего подобного, – поспешно возразила Рэй­вен, стараясь отогнать дурные предчувствия, мгновенно разбуженные замечанием Дэнни. – Если бы его не было дома, он бы не смог выслать за нами эту повозку, не так ли?

– Интересно, почему он не приехал к майору Вайандотту вместе с повозкой? – размышляла вслух Дэнни.

Рэйвен зябко поежилась.

– Вероятно, он был занят. Или просто не мог отлу­читься так неожиданно.

Повозка остановилась. Рэйвен проворно спустилась на землю, не дожидаясь чьей-либо помощи. Когда дверь дома распахнулась, она повернулась в нетерпении. Но это был всего-навсего слуга с торжественным, хотя и не очень приветливым лицом.

– Мистер Филипп Бэрренкорт дома? – спросила Рэйвен, поднимаясь по ступенькам. – Я…

– Саиб ждет вас в доме, – сообщил ей слуга на хорошем английском, правда, с неистребимым акцентом. – Пожалуйте за мной.

Уже темнело. Лампы в доме еще не были зажжены; возможно, поэтому дом показался Рэйвен сумрачным, воз­никло ощущение запустения, которое, к счастью, исчезло, когда слуга открыл дверь в дальнем конце коридора и шагнул в сторону, пропуская гостью. Небольшой каби­нет оказался довольно уютным, горели лампы, стопки деловых бумаг и легкий беспорядок нагляднее любых слов свидетельствовали о том, что здесь кипит работа. Окна были зашторены, полированные стены отражали свет ламп. В дальнем конце комнаты стоял секретер, заваленный папками и кипами бумаг. Перед секретером, в кожаном кресле, сидел мужчина в шелковом халате неопределенного цвета и в тапочках, украшенных замыс­ловатой вышивкой.

Внешностью Филипп Бэрренкорт, видимо, пошел в мать, поскольку ничуть не походил ни на Рэйвен, ни на сэра Хадриана. Филипп, которому недавно перевалило за сорок, был высок, статен и белокур. Нижнюю часть его лица скрывала вьющаяся рыжевато-золотистая бородка. Сияющие голубые глаза смотрели приветливо; однако Бэрренкорт сидел не шелохнувшись, даже не сделал по­пытки встать.