Сюзан Ховач - Богатые — такие разные
— Разумеется. Вас ведь не угораздило послать за доктором, не так ли?
— Нет.
В комнате было безупречно чисто. Он привел себя в порядок, надел другой костюм и залепил скулу кусочком пластыря.
— Итак, — проговорил он, — на чем мы остановились? Кажется, мы говорили об О'Рейли.
Я сразу поняла: несмотря на нормальный тон его голоса, он был так расстроен, что на него трудно было смотреть без содрогания.
— Нам не следует говорить сейчас об этом, Пол, — ровным голосом сказала я. — Сейчас не до О'Рейли и не до мисс Слейд. Одни мы имеем значение друг для друга, вы и я. Я понимаю, что вы должны возненавидеть меня за то, что я узнала: но этого не нужно делать. Теперь я все понимаю гораздо лучше. Я лишь сожалею, что не знала обо всем с самого начала, тогда я не стала бы терзать вас всеми этими дурацкими дискуссиями о том, нужно ли иметь детей.
— Вы никогда не вышли бы за меня замуж.
Он говорил так, как будто не сомневался в этом, и, хотя я тут же как можно убедительнее отвергла это утверждение, я видела — он не мог мне поверить. Я была в ужасе. Мне никогда раньше не приходилось думать о трудностях жизни эпилептиков, но теперь я понимала, что их страдания выходят далеко за пределы собственно припадков.
В этот момент его беззаботный вид, стоивший ему, очевидно, очень дорого, у меня на глазах сменился мучительной гримасой.
— О Боже, — вздохнул он, опускаясь на кровать с выражением крайнего отчаяния. — Если бы сейчас меня мог видеть Джей!
— Так это и определяло все ваши отношения с Джеем, да?
— Он знал об этом, — отвечал Пол, сцепив пальцы рук до того, что побелели костяшки, и эти четыре простых слова выдали его невообразимый ужас и стыд. — Он получил власть надо мной, воспользовался этим и провел меня через ад. И я не мог найти себе покоя иначе, как добившись такого же финансового могущества, какого достиг он… и даже превзойдя его…
Он замолчал.
— Значит, все, что говорили Стюарт и Грэг, правда?
— Да. Все правда. И теперь ко мне снова возвращаются эти невыразимые кошмары. Это уже второй припадок за месяц, Сильвия.
— И как часто повторяются эти циклы?
— Я чувствовал себя отлично больше тридцати лет. Потом, после смерти Викки, это повторилось. Случился всего один припадок, но после этого меня не оставлял страх… Еще один приступ случился после смерти Джея, однако в Европе… В Европе, и некоторое время по возвращении, я чувствовал себя хорошо. Но сегодняшний припадок уже третий за год. Два других мне удалось перенести без свидетелей.
— Признаки появляются задолго до начала?
— Первое ощущение непосредственно перед припадком появляется секунд за шесть. Однако задолго до ауры[13] я уже обычно чувствую приближение опасности и делаю все, чтобы предотвратить приступ. Совсем недалеко до припадка было, по меньшей мере, раз двенадцать после смерти Джея, но в большинстве случаев обходилось без него… иногда мне просто кажется, что он приближается, потому что я всегда этого боюсь. Об этом трудно говорить. — Он нервно потер пальцами глаза, словно стирая память. — Это невозможно вообразить. Постоянно думаешь о том, что это может случиться снова в любую минуту, о том, где при этом окажешься, кто тебя увидит, узнает, кто что скажет или надсмеется, кто ухмыльнется за твоей спиной и объявит тебя душевнобольным. Но моя разновидность болезни не имеет ничего общего с психической ненормальностью…
— Да, конечно, я понимаю.
— И что делает все это еще более невыносимым, так это именно живой, быстрый и ясный ум, не способный, однако, ни остановить, ни предотвратить, ни контролировать этот ужасный процесс.
— Да…
— Эти секунды галлюцинаций… Этот страшный момент, когда знаешь, что начинается распад сознания… такой отвратительный, отталкивающий, такой нецивилизованный… Едва успеваешь осознать, как тут же уходит почва из-под ног. Я никогда не мог никому сказать об этом, никогда. Порой это случайно становилось кому-то известно, например, Джею…
— А Элизабет?
— Тоже. Она почувствовала ко мне отвращение. Мне это было видно. Она всегда была страшно брезглива.
— Но, наверное…
— О, конечно, она старалась это скрыть, но я чувствовал себя таким униженным… как какое-то животное… — Он снова прервался. — Я больше не в силах говорить об этом.
— Еще всего один вопрос: что могу сделать я, чтобы помочь вам избегать этих припадков?
Пол одарил меня слабой улыбкой.
— Вы уже делаете все, что можете. Мне помогает секс. — На его лице мелькнула гримаса, словно эти слишком прямые слова задели его самого, но когда он заговорил снова, я поняла, что он подумал, не обидел ли меня. — Я уверен, что те часы, когда мы занимаемся любовью, имеют в этом смысле очень большое значение.
— Да. Я понимаю. Или по крайней мере думаю, что понимаю. Важно все, что помогает вам расслабляться.
— У каждого это происходит по-разному. То, что помогает мне, может оказаться бесполезным для других. — Он принялся рассказывать о том, как его отец взял верх над этим недугом, сделав из себя спортсмена. — Я всегда считал, что ремиссию обеспечила мне физическая закалка и натренированность, — заметил он, — но, может быть, это просто совпадение. Однако это явно помогало мне, когда я был мальчиком, и позднее, когда я стал мужчиной и открыл для себя женщин… — Он снова попытался улыбнуться. — Если бы я сейчас был способен шутить, я сказал бы, что секс — это наилучший из всех видов спорта. Но вряд ли сейчас уместны шутки, не правда ли? — Он встал и принялся шагать по комнате. Мне хотелось попросить его сесть, но я понимала, что это могло бы вызвать у него раздражение. Помолчав с минуту, Пол сказал: — Мне нужно отдохнуть. Было бы лучше всего, если бы вы смогли отодвинуть на неделю все наши дела и визиты, и, что бы ни случилось, я не сдвинусь с места, и ничто не заставит меня снова тащиться в Нью-Йорк.
Я почувствовала большое облегчение.
— Вы уверены, что вам не нужно обращаться к врачу?
Он помрачнел:
— Врачи не могут ничего сделать. Они так мало знают… — Я заметила, как беспокойно он стал сжимать и разжимать кулаки. — Все будет хорошо. Я сам вылечился раньше, вылечусь и теперь. Мне просто нужно для этого некоторое время, только и всего.
Мы помолчали. Пол наконец сел рядом со мной на кровать и обнял меня за плечи.
— Наверное, не следует надеяться на то, что это ничего не изменит в наших отношениях.
— Это действительно меняет многое. Теперь мне будет гораздо легче сносить ваши измены… будет легче понять вашу привязанность к мисс Слейд. Болезнь вернулась к вам после смерти Джея, и она помогла вам справиться с нею.
