Мэри Патни - Совсем не джентльмен
Эштон кивнул.
— Я ничего не слышал об организации под названием «Свободная Эйре», но полагаю, это радикалы, которые хотят, чтобы англичане ушли из Ирландии. Похищение герцогини можно рассматривать как удар по аристократии, хотя я не совсем понимаю, почему им понадобилась именно Мэрайя. В Ирландии у меня нет ни клочка земли.
— Они не побрезговали бы получить с тебя крупный выкуп, — сухо заметил Роб. — Тот факт, что твое поместье расположено в Уилтшире и до него добраться легче, чем до прочих герцогств, может служить объяснением, почему мишенью был выбран именно ты. У тебя появились новые сведения, Киркланд?
Тот ответил вопросом на вопрос:
— А ты не узнал о них чего-нибудь нового, о чем забыл сказать мне, когда отправлял свой рапорт?
Роб нахмурился, припоминая. Он очень устал на тот момент, когда писал первые, самые важные письма, посему старался быть немногословным.
— Я упоминал о том, что их руководителем может быть женщина? Хотя не стал бы утверждать со всей определенностью, поскольку это выяснилось в ходе разговора, состоявшегося на открытой воде, когда мы отплывали из Кинсейла. Это имеет какое-то значение?
— Только в том случае, если она — француженка. У меня есть доказательства того, что Франция с целью вызвать волнения на задворках Англии тайно финансирует некоторые из самых радикальных групп, борющихся за независимость Ирландии.
Роб негромко присвистнул.
— Звучит вполне логично. Кое-кто из ирландцев готов принять помощь самого дьявола, если это поможет им изгнать британцев из Ирландии.
— У них могут возникнуть проблемы и с изгнанием французов, — заметил Адам. — Но вряд ли подобные соображения остановят яростных фанатиков.
— Ты ничего не слышал о вмешательстве Франции? — осведомился Киркланд.
Роб нахмурился, размышляя.
— Они должны были располагать значительными средствами, чтобы осуществить налет на Ральстон-Эбби с последующим отступлением. Но реальных доказательств этому я не видел. Тебе нужно поговорить с моим кузеном Патриком Кэссиди, тем самым священником, что присутствует на свадьбе.
— Для чего он приехал в Келлингтон?
— Чтобы убедить меня заняться Килваррой, поместьем Келлингтонов в Ирландии, — пояснил Роб. — Поскольку я согласился, то он пребывает в любви и милосердии по отношению ко мне — до определенного предела, разумеется. Пожалуй, он не откажется поговорить с тобой.
Киркланд пристально смотрел на друга.
— Он радикал?
— Он, безусловно, хочет, чтобы англичане ушли из Ирландии, — ответил Роб. — Но он не поддерживает насилие и является членом организации «Объединенные ирландцы», а это умеренная группировка, хотя, подозреваю, он многое знает о том, что происходит в его стране.
— Ты представишь нас друг другу? — Киркланд устало улыбнулся и поднялся. — Будем надеяться, что твой кузен выпил достаточно эля, чтобы у него развязался язык.
— Он не скажет тебе ничего, что может быть сочтено предательством, — предупредил его Роб. — Но он пришел в ужас, когда я рассказал ему о злонамеренном похищении молодой женщины, которая вот-вот должна была родить. Его стоит расспросить. Но я хочу присутствовать при вашем разговоре.
Киркланд удивленно приподнял брови.
— Я не собираюсь зажимать ему пальцы в тиски, Роб.
— Знаю. Но в моем присутствии он будет чувствовать себя свободнее.
Киркланд кивнул, соглашаясь, и направился к двери.
— Пойдем поищем святого отца. Уверен, у него найдется что рассказать нам.
А Киркланд точно сумеет извлечь из этого выгоду.
Глава тридцать четвертая
Солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом, но веселье было еще в разгаре, когда Роб разыскал наконец Сару. Она ничего не смогла прочесть по его лицу, разве что поняла, что выглядит он далеко не таким счастливым и беззаботным, как раньше.
Он склонился над ее рукой.
— Самое время удрать отсюда, миледи.
— Я готова, — ответила она. — Быть невестой — это, конечно, очень здорово и все такое, но я устала сохранять ауру очарования на протяжении многих часов.
При этих ее словах он слабо улыбнулся.
— Ты очаровываешь так же естественно, как дышишь. — Положив руку ей на поясницу, он направил ее к дому. Тепло его открытой ладони было очень… интимным.
Им понадобилось некоторое время, чтобы попасть в дом, потому что гости то и дело останавливали их, дабы поболтать и пожелать им счастья, но в конце концов они все-таки оказались внутри. Когда они поднимались по лестнице, Роб спросил:
— Твоя комната или моя?
— Хозяйские апартаменты, — ответила Сара. — Там довольно приятно, и я подумала, что символизм сейчас вполне уместен.
— Начать новый этап жизни в новом месте? Ты права, в спальнях, которые мы занимаем, нет ничего необычного. — Когда они свернули в коридор, он добавил: — Спасибо за кабинет. Благодаря твоим усилиям он изменился до неузнаваемости.
— Очень хорошо. Поскольку ты часто там уединяешься, он должен выглядеть уютно.
В конце коридора было несколько дверей, ведущих в комнаты, которые и образовывали главные апартаменты. За большой дверью в самом центре находилась гостиная, тогда как остальные двери выходили в гардеробные, чтобы слуги могли приходить и уходить незамеченными.
Роб уже потянулся к центральной двери, когда Сара сказала:
— Они заперты. Я не хотела, чтобы кто-нибудь устроил нам внутри свадебные сюрпризы.
— Похвальная предосторожность, — одобрил Роб. — В большинстве своем подобные сюрпризы доставляют массу удовольствия шутникам, но никак не жениху и невесте.
Сара извлекла ключ из-под вазы, стоявшей на столе в коридоре, и отперла дверь. От ее внимания не ускользнуло, как Роб внутренне подобрался, прежде чем переступить порог. В этом и заключалась проблема домов, в которых жили и умирали целые поколения. Здесь всегда остаются воспоминания, и не все из них приятные.
Они вошли в короткий коридорчик, который вел в гостиную, расположенную между двумя спальнями. Роб взял ключ, запер дверь, а потом повернулся и заключил Сару в объятия.
Это было не проявление страсти, а выражение привязанности и заботы. Она прильнула к нему, мурлыча от удовольствия, обхватила руками за талию и уткнулась лицом ему в плечо. Мэрайя была права: за последние дни они с Робом слишком мало времени провели вместе, и сейчас, в его объятиях, ей было очень уютно и покойно.
— Я рад, что мы больше не находимся у всех на виду, — прошептал он. — Постоянно быть добродушным и веселым владельцем поместья очень утомительно.
