Патриция Хэган - Любовь и ярость
Дирк равнодушно пожал плечами:
– Ты же слышала, это приказ хозяина. Мне-то самому все равно, но я должен повиноваться.
Бриана до боли стиснула кулаки.
– Не оставляй меня здесь! Поговори с Гевином, расскажи ему, как здесь ужасно. Скажи, что у него не будет проблем из-за меня. Клянусь могилой родителей!
– Да ладно тебе, малышка… – Он поскреб небритую щеку, делая вид, что колеблется. На самом деле он и не думал говорить с Гевином. Ему самому было приятно поиздеваться немного над девушкой. Заносчивая, наглая шлюха получила по заслугам! – Хорошо, я попробую отыскать его и поговорить с глазу на глаз.
Ничего не обещаю, но попробую. Ты ведь знаешь не хуже меня, что он порой бывает упрям как осел. Но я, – он широко ухмыльнулся девушке, – я рискну…
Бриана кивнула, слабо улыбнувшись:
– Спасибо тебе. И пожалуйста, узнай что-нибудь о Шарле – где он, кто о нем заботится. !
Дирку потребовалось сцепить зубы, чтобы не расхохотаться ей прямо в лицо. Неужели девчонка настолько глупа, что считает, будто он, словно странствующий рыцарь, кинется к ней на помощь, после того как она нагло отвергла его? Ведь тогда она отшатнулась от него, будто боялась испачкаться!
Он придвинулся почти вплотную.
– Послушай, я могу еще кое-что для тебя сделать, – вкрадчиво шепнул он на ухо Бриане. – Если хочешь, я оставлю тебе лампу, чтобы не было страшно в темноте.
Бриана опустила глаза и как можно мягче поблагодарила Дирка.
Тот ухмыльнулся про себя и невольно огляделся: по углам, казалось, шевелились черные мохнатые тени. Дирк почувствовал, как по спине побежали мурашки. «Черт, да тут поседеешь со страху!» – подумал он боязливо.
Дирк понимал, что, попав к Мейсону, который привез его собой во Францию, вытащил, можно сказать, счастливый лотерейный билет. И он ничуть не меньше Гевина был заинтересован в том, чтобы не попасть в руки разъяренному Колтрейну, если тот проведает, что за шутку сыграла с ним Бриана. Дирк был уверен, что такой человек, как Колт, не будет всю жизнь стенать и посыпать голову пеплом из-за того, что затащил в постель собственную сестру – или девчонку, которую он считал своей сестрой. Рано или поздно он вернется на ранчо, обнаружит, как его провели, и уж тогда достанет их из-под земли.
Дирк вовсе не собирался оставаться с Гевином до конца своих дней. Но и исчезать раньше времени тоже не имело смысла, по крайней мере до того, как удастся прибрать к рукам достаточно золота, чтобы пожить в свое удовольствие.
Бросив на Бриану взгляд исподлобья, Дирк похотливо облизнулся – вот и еще один повод задержаться здесь подольше.
Пробежав глазами по ладной, изящной фигурке, он невольно стиснул зубы.
– Будь со мной поприветливее, и я тебя не обижу, – тихо пробормотал он. – Ты же не маленькая, знаешь, как заставить мужчину уступить. За все в этой жизни приходится платить, малышка. Ты же понимаешь, что рискуешь моей головой, значит, самое время подумать, как отблагодарить меня. Понимаешь, о чем я?
Его шершавые руки больно стиснули нежную девичью грудь, Дирк навалился на нее и накрыл губами ее рот. Бриана замотала головой, ногтями пробороздив на небритых щеках алые полосы, но он даже не вздрогнул.
И тут девушку охватил животный ужас. Неужели негодяй собирается прикончить ее здесь? Или решил надругаться над ней? Ведь он просто сумасшедший, она уже имела случай в этом убедиться…
Пытаясь вырваться, Бриана нечаянно коснулась горящей лампы, и огонь сердито лизнул ей ладонь. Тогда, изловчившись, Бриана схватила лампу и, сорвав ее с крюка, с размаху огрела Дирка по всклокоченной голове. Подвал наполнился едким запахом горящих волос, и со страшным воем Дирк отскочил в сторону. Пытаясь сбить пламя, он с воплями бросился вверх по лестнице.
Через минуту Бриана осталась одна в полной темноте…
Гевин отдыхал в своей комнате, поджидая Элейн. Он догадывался, что она в ярости, и был готов к встрече с ней.
Ему не пришлось долго ждать. Хлопнула дверь – Элейн ворвалась в комнату и с грохотом опустила поднос на столик у кровати, так что задребезжали бокалы и вино расплескалось по ковру.
– Неблагодарная скотина! – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Это так-то ты отплатил мне за те годы, что жил в роскоши в моем доме! Если бы не я, твои родственники давным-давно сплавили бы тебя в приют! И где же твоя благодарность, позволь узнать?! Привез в мой дом дешевую потаскушку! Неужели ты думаешь, что я позволю…
– Замолчи, Элейн, – устало вздохнул Гевин. Бесконечное путешествие вымотало даже его, и к тому же он был голоден как волк. Но больше всего ему хотелось тишины.
Подойдя к столу, он взял бокал с вином и осушил его одним глотком. Окинув взглядом поднос, Гевин выбрал аппетитный кусочек сыра, за ним последовал второй.
Элейн в нетерпении топнула ногой:
– Гевин, ты слышишь меня? Прогони эту шлюху! Я не позволю ей оставаться в моем доме!
Подняв голову, Гевин окинул холодным взглядом разъяренную женщину. Она по-прежнему хороша собой, признал он, да и в постели чертовски привлекательна. Вдруг он почувствовал, как его охватывает знакомое желание. В конце концов, она не всегда противилась даже самым причудливым его фантазиям и, если честно, он редко бывал разочарован. Но все это уже в прошлом. Неужели она настолько глупа, чтобы думать, будто он никогда не найдет себе женщину помоложе?
Гевин указал Элейн на кресло, приглашая присесть, но та яростно замотала головой. Тогда он силой усадил ее.
– Сколько раз тебе повторять – я безумно устал! И у меня нет настроения выслушивать твои упреки!
Элейн надменно вздернула подбородок, глаза ее были холодны как лед.
– Неужели тебе нисколько не интересно узнать, как мы теперь богаты? – спросил он. – Мне не хотелось писать тебе, я боялся, что почта может попасть в чужие руки. Наше путешествие было довольно забавно, а главное, успешно. Так что у нас есть повод для веселья. – Глубоко вздохнув, он налил себе еще вина. – Очень хорошо. Можешь дуться, сколько пожелаешь. Наверное, ты знаешь, – продолжал он, – что положение в обществе довольно сильно зависит от достатка. А чем более высокое положение занимает человек, тем больше он на виду.
Что будет, если кто-то проведает о наших отношениях? Так что считай Делию чем-то вроде прикрытия.
Элейн растерянно моргнула, и неестественно длинные, выписанные из Парижа ресницы взметнулись, как крылья.
– Прикрытие? – удивленно повторила она. – Каким образом эта женщина может помешать людям узнать о нас с тобой?
Гевин ласково провел кончиком пальца по ее щеке, ложь всегда давалась ему легко.
– Дорогая моя, ты же знаешь, что ты для меня – единственная женщина, но в обществе этого никогда не смогут понять. Мы должны хранить нашу любовь в тайне, особенно теперь, когда я, так сказать, вступил в брачный возраст.
