Роберта Джеллис - Песнь сирены
– Рана на плече очень медленно заживала, – нехотя согласился Вильям. – Надеюсь, мои люди вели себя хорошо. Неприятности были?
– Ни одной, – поспешил ответить Моджер, – не было случая проверить это на деле. Уэльсцы спаслись бегством, и ни де Боун, ни Клэр не смогли заставить их покинуть свои горы. Было проведено несколько ложных атак, но у нас не хватило сил, чтобы взять крупные крепости. В основном мы только делали, что отсиживались и ждали. Когда наше время истекло, де Боун приказал уходить.
Поправив свои подушки, чтобы можно было сидеть, Вильям откинулся назад и кивнул головой.
– Если бы были надежды на успех переговоров с Дэвидом, имело бы смысл платить вам, чтобы вы остались, но, преследуя блуждающие огоньки в уэльских горах, армия понесла бы большие потери. Полагаю, что граф Херфордский останется со своими отрядами. Граф Глостерский остается тоже?
– Откуда мне знать? – спросил Моджер с тенью огорчения в голосе. – Я не наперсник великих.
Вильям с беспокойством подумал о том, что эта колкость похожа на преднамеренный намек на его отношения с Ричардом Корнуолльским; необходимо сказать Моджеру нечто успокаивающее и одновременно правдивое, не вызывающее подозрений.
Однако последнее заявление Моджера имело цель лишь отвлечь Вильяма от дальнейшего обсуждения положения дел в Уэльсе. Он и не ждал ответа, но, улыбаясь так, как будто желая ужалить своими словами, сказал:
– Я и в самом деле пришел, чтобы поссориться в вами, Вильям, но теперь вижу, что не должен так поступать.
Улыбка Моджера стала шире, когда он увидел, как изменилось лицо Вильяма. Казалось, он собрался позабавиться и щедро вознаградить себя за потерю ничего не стоящей привязанности своей жены.
– Ссориться со мной, но по какому поводу? – спросил Вильям и не смог заставить себя добавить слова, которые должен был сказать: «Я не нанес вам никакого оскорбления»
– Вы так жестоко использовали мою жену, что она слегла, – ответил Моджер, все еще улыбаясь и сохраняя веселый тон, как будто это была только шутка, но взгляд его был жестким и настороженным.
Вильям был настолько потрясен первой фразой замечания Моджера, произнесенной в шутливом тоне, что вряд ли слышал и понял смысл второй фразы.
– Использовал вашу… использовал Элизабет… – задыхаясь, спросил он. – Что вы имеете в виду, черт возьми?
Моджер не успел ответить: в комнату, прихрамывая, быстро вошел Мартин, неся поднос с вином и чашами.
– Не желаете ли освежиться, милорды? – вкрадчиво спросил он.
Моджер едва сдержался, чтобы не ударить Мартина. Сдержанность была здесь весьма кстати, поскольку, как видно, Вильям спокойно отнесся к внезапному вторжению Мартина. Если бы Моджер ударил этого отвратительного любимчика хозяина, у того могли бы возникнуть подозрения.
– Что я имею в виду? – весело спросил Моджер. – Лишь одно: она так устала, ухаживая за вами…
– Немного вина, милорд? – прервал его Мартин, подходя к Моджеру бочком и протягивая ему наполненную чашу. Он быстро поставил ее, увидев, как поднимается рука разъяренного господина, и заковылял от него к стене. – Не изволите ли сесть, милорд?
Мартин попытался придвинуть стул, но тот оказался для него слишком тяжелым, и ему удалось сдвинуть его не более чем на несколько дюймов.
Наигранная подобострастность в голосе управляющего, его неестественное и неожиданное вторжение, тщетные и неловкие действия со стулом, все, так не похожее на обычное поведение Мартина, окончательно потрясли Вильяма. Его голова начала работать, и в ней появились кое-какие мысли. Самое главное – Моджер преднамеренно насмехается над ним. Это означало, что Моджеру, должно быть, известно… и все же он явно не намеревается показать это. Вильям знал, что дает Моджеру благоприятнейшую возможность бросить ему вызов, а тот делает из этого шутку. Но как он узнал правду? Элизабет не должна была… Болезнь! Он сказал, что Элизабет больна! Вильям выпрямился, чтобы видеть Моджера, которого заслонял Мартин, оставивший стул в покое и суетившийся у кровати.
– Ложитесь, милорд, – настоятельно просил тот. – Вы не должны делать напрасными заботы двух леди о вас. Леди Элис никогда не простит себе, если узнает, что вы встали с постели в ее отсутствие. Я обещал ей…
– Вы имеете в виду, что Элизабет больна? – требовательно спросил Вильям, уже не обращая внимания на управляющего, который схватил его за руку, словно пытаясь согнать какое-то насекомое.
– Леди Элис узнает, – громко продолжал Мартин, не дав Моджеру возможности ответить. – Мы слышали сегодня утром, что леди Элизабет не совсем здорова, и леди Элис отправилась узнать, что с ней случилось, и посмотреть, хорошо ли за ней ухаживают. Вы знаете, леди Элис имеет опыт в таких делах. Помните, как хорошо она обо мне заботилась…
Мартин продолжал бормотать, не думая о том, что говорит, и чувствуя на себе пристальный взгляд сэра Вильяма.
– Ты уверен, что Элис отправилась в Хьюэрли? – спросил Вильям.
– Да, милорд, уверен, абсолютно уверен. – Мартин говорил с горячностью, его глаза смотрели на Вильяма предостерегающе и в то же время умоляюще. – Оставайтесь в постели, пока не вернется леди Элис. Вы ничего не должны делать. Леди Элис узнает.
Слуга и его господин так заинтересованно смотрели друг на друга, как будто хотели сообщить нечто, о чем нельзя спросить или на что нельзя ответить открыто, и поэтому даже не взглянули на Моджера. Услышав, что Элис отправилась в Хьюэрли, Моджер задохнулся от ярости. Она обнаружит, что Элизабет заперта и поспешит обратно, чтобы… Нет. Элис не вернется в Марлоу сразу. Эта маленькая гадкая сучка придумает что-нибудь. Несомненно, она попытается убедить Эмму открыть дверь.
Острое чувство тревоги пронзило Моджера. Он вдруг вспомнил, что оставил Эмму в обмороке и не слышал, чтобы дверь закрывали на засов. Наверняка Эмма заперла дверь, как только очнулась; однако устоит ли Эмма перед настойчивостью Элис? Какое это имеет значение? В любом случае пахнет бедой. Вильям… Моджер уже понял: Вильям не может ничего сделать! Пока Элизабет будет заложницей, этот влюбленный идиот не отважится ничего предпринять, если… если Моджер сам не попадет в ловушку в Марлоу.
– Как я глуп, – сказал Моджер. – Мне следовало бы послать за леди Элис. Я все время думаю о ней как о ребенке, каким она, конечно, уже не является. А сейчас покидаю вас, Вильям. Может быть, я еще застану молодую леди там, и она мне расскажет, насколько серьезно дело.
– Но что случилось?! – свирепо спросил сэр Вильям. – Что говорит Элизабет?
– Она сказала, что все прошло, – уверил его Моджер, желая только поскорее убраться из Марлоу. – Она сказала, что утомилась и тревожилась о вас. Я не шутил бы, если бы она действительно была больна. Уверен, что нет оснований для тревоги. Элис, когда вернется, расскажет вам гораздо больше, чем я.
