Жюльетта Бенцони - В альковах королей
«Рим отменил приговор французских прелатов и считает Ваше Величество двоеженцем», – писал Иннокентий III.
В страшном гневе король разорвал папскую грамоту и не ответил Иннокентию, но вскоре из Рима прибыл легат с новым посланием.
– Передайте Его Святейшеству, что Агнес моя супруга и никто не вправе разлучать нас, – спокойно ответил Филипп.
Французский король давно не мальчик, да и не простой дворянин – он могущественный владыка великой страны, и Папе Римскому без него не обойтись. Если Папа хочет, чтобы в его споре с императором Священной Римской империи Франция приняла сторону наместника святого Петра, Иннокентий III должен будет за это заплатить, рассуждал Филипп.
С другим Папой Филипп, возможно, и договорился бы, но только не с Иннокентием III – недаром он прослыл одним из самых сильных, но и самых грозных Пап в истории церкви. Его легат, искусный дипломат Петр Капуанский, прибыл во Францию с совершенно недвусмысленными указаниями. В случае неповиновения Папа велел пригрозить Филиппу отлучением от церкви, и не одного только короля, но и всего королевства!
Однако дипломатические ухищрения Петра Капуанского не возымели действия. Король стоял на своем: он любит Агнес и ни за что не желает с ней расстаться.
Папский легат почувствовал себя несчастнейшим из смертных. Петру Капуанскому очень хотелось вразумить упрямого короля, которого он высоко ценил. Тем более что дело было за малым: надо было лишь на время удалить от себя Агнес и призвать Ингеборгу, пока вопрос о браке не разрешится. Легат едва не заболел, но так и не смог заставить влюбленного Филиппа подчиниться Папе. Однако ослушаться Папу Петр Капуанский не смел.
И вот 6 декабря 1199 года папский легат созвал церковный собор в Дижоне. Против своей воли на собор вынужден был явиться архиепископ Реймский. Кроме него, присутствовали еще восемнадцать епископов, аббаты из Клюни, Сен-Реми, Сен-Дени и много других прелатов.
Семь дней заседал собор, обсуждая, какому наказанию подвергнуть короля за непослушание. В конце концов в стране был объявлен интердикт. По всей Франции запрещалось отправлять богослужения и прочие религиозные обряды – венчать, крестить, отпевать…
Узнав об этом приговоре, Филипп Август, побледнев от гнева, приказал схватить и заточить в темницу папского легата, осмелившегося надругаться над Францией. Однако Петр Капуанский загодя покинул пределы владений французского монарха.
Народ был потрясен карой, обрушившейся на страну. Люди начали роптать, виня во всех своих несчастьях королеву Агнес.
– Видно, она ведьма почище королевы Ингеборги, – громко говорили парижане, собираясь на улицах. – Только колдовскими чарами можно было так привязать к себе короля…
Самого Филиппа люди тоже осуждали. Подданные французского монарха не могли простить своему повелителю того, что своим упрямством он навлек на страну столь суровое наказание.
Вскоре грозный приговор был приведен в исполнение, и жизнь во Франции замерла. Двери церквей и монастырей заперли, добрым христианам не позволяли крестить детей и хоронить усопших. Трупы отравляли воздух, и в сердцах живых поселился ужас.
Филипп знал, что народ обвинял его, но не мог расстаться с Агнес – и всю силу своего негодования обрушил на Ингеборгу. Король уже готов был убить несчастную узницу, но Агнес умолила возлюбленного, и он повелел только вывезти датчанку из аббатства Сизуин и заточить ее в еще более суровом и отдаленном месте. Уже восемь лет томившейся в заключении Ингеборге предстояло прожить там многие годы…
Однако и жизнь Агнес нельзя было назвать счастливой. Она любила Филиппа всей душой, но не хотела, чтобы из-за нее страдало все королевство. Интердикт казался ей бесчеловечной и несправедливой карой, ведь он со всей жестокостью обрушился на головы ни в чем не повинных людей!
Филипп Август же оставался непреклонным – до тех пор, пока в сентябре 1200 года гнев народа не перешел едва ли не в открытый бунт. Только тогда король отправил к Папе послов с просьбой отменить интердикт и на вселенском соборе рассмотреть законность его брака с Ингеборгой. Решению собора он обещал подчиниться.
Ему пришлось отослать Агнес в замок в Пуасси, а Ингеборгу перевести в Сен-Леже-де-Ивелин близ Парижа. Сделать большее было выше его сил. Похудевшая, но по-прежнему красивая Ингеборга вызывала у него такое же отвращение, как много лет назад.
– Я уступил – пусть же теперь Его Святейшество созовет вселенский собор, – заявил Филипп папскому легату. – Рассчитываю, что вердикт будет в мою пользу.
– Но, Ваше Величество, королеву прежде всего должен принять Париж… – возразил посланник, но настаивать не посмел, ведь Иннокентий на сей раз велел ему быть с французским монархом помягче, если только тот проявит добрую волю.
И интердикт, продолжавшийся девять месяцев, был отменен.
Вселенский собор, который просил созвать Филипп Август и на вердикт которого он так надеялся, собрался в Суассоне, но дело повернулось неблагоприятным для короля образом. Филипп не знал, что Ингеборга написала в Рим, жалуясь на легата, который, по ее мнению, слишком угождал монарху. Вскоре в Суассон прибыл другой посланник Папы – суровый бенедиктинец кардинал Сен-Поль, доставивший королю столько неприятностей, что Филипп решил покончить с собором.
Вскочив с места, он заявил, что признает Ингеборгу своей законной супругой, и со словами «Я всегда ее любил!» выбежал из зала.
Собор был распущен, а бедная Ингеборга вернулась в заточение – на этот раз в монастырь, где с ней должны были обращаться как с законной королевой.
Оскорбленный кардинал Сен-Поль вернулся в Рим, однако Иннокентий III не стал выслушивать его жалоб. Папа решил, что ослушник уже достаточно наказан, и послал во Францию легата-октавианца с приказом созвать новый собор и освободить наконец Филиппа Августа от брачных уз.
Но, увы! не успел собор состояться, как умерла Агнес…
Узнав о событиях в Суассоне, беременная Агнес пришла в отчаяние. Она не понимала, как Филипп мог от нее отказаться!
– Неужели король полюбил Ингеборгу?! – рыдая, спрашивала она.
Чуть успокоившись, она вновь и вновь донимала своих фрейлин расспросами о том, как вел себя Филипп с Ингеборгой.
– Он говорил с ней? Обнимал? А она? Что делала она?
Но никто не мог ей ничего ответить, и Агнес впала в тоску. Жизненные силы покидали ее, временами она даже теряла сознание.
Через месяц Агнес родила мальчика.
Страшно возбужденная, она то и дело спрашивала придворных дам:
– Вы полагаете, король приедет посмотреть на своего сына?
Ее обнадеживали и утешали, но Филипп Август, желая избежать нового столкновения с Папой, не спешил появляться в Пуасси. Агнес перестала есть и плакала все дни и ночи напролет. Она так и не оправилась после родов.
