Мэг Хатчинсон - Рыжеволосая бестия
— Tea… — всхлипнула она и прижала бусы к губам. — О, Tea…
— Мисси теперь ходить. — Женщина с беспокойством смотрела в сторону высоких деревьев, обступивших их сплошной стеной. Потом она быстрым движением взяла из рук Алисы горшочек, запустила в него руку и извлекла несколько монет, которые лежали под волосами и бусами.
— Духам не нужно, — сказала она и вложила их в безвольную ладонь Алисы. Потом потянулась к бусам, зажатым в другой руке.
— Нет! — сквозь слезы всхлипнула Алиса и прижала украшение к груди. — Это все, что осталось от сестры, от Tea… Пусть хоть какая-то частичка Tea останется со мной.
— Не брать! — Костяные серьги качнулись. — Нужно для Леманджа… Чтобы нести мисси Tea домой.
Сочувствующий взгляд устремился на Алису. Мужчина, который кинжалом отсек зло, окружающее ее, и вручил ей деревянный оберег, и эта женщина, несмотря на страх, все же помогавшая ей, верили в то, что их ритуалы имеют силу, — так им было проще жить. Бусы и идолы! Иконы и фрески! Какая разница, если они служат для одной цели? Изменится ли что-либо от того, возьмет ли она бусы себе или оставит их лежать здесь? Нет, ничего не изменится. Чтобы помнить о сестре, ей не нужна ниточка со стеклянными шариками. Tea навсегда останется в ее сердце. Так им обеим будет лучше. Боль еще жгла сердце, но Алиса улыбнулась и отдала бусы женщине. Храни тебя Господь, Tea, думала Алиса, наблюдая за женщиной, которая закрыла горшочек, снова поставила его рядом с идолом и почтительно коснулась лбом земли. Когда женщина встала, чтобы продолжить путь, Алиса еще раз посмотрела на земляной холмик. С ее уст слетели тихие слова:
— Там тебя ждут Дэвид, папа и мама, братья… Люби его, Tea… люби своего сына.
На краю небольшой поляны ярким пятном на фоне буйных зеленых зарослей выделялось желтое платье, словно голова огромной экзотической птицы, покачивался синий тюрбан, но только осторожный и в то же время нетерпеливый окрик женщины заставил Алису сдвинуться с места и покинуть скромную могилу.
Они шли несколько часов. Пробирались через джунгли и дикие поля, заросшие непроходимым кустарником, иногда останавливались и припадали к земле, и женщина прикладывала к губам палец, делая знак молчать. Куда они направлялись? Алиса тяжело дышала, невыносимо горячий воздух с каждым вдохом все сильнее обжигал легкие. Казалось, ее губы и горло превратились в сухую бумагу, от усталости и боли в любую секунду могли подкоситься ноги.
— Мисси видеть? Мисси нужно ходить…
Слова женщины не дошли до сознания Алисы, молившей свою спутницу об отдыхе. Лишь после того как женщина повторила их, несчастная девушка поняла, что они наконец вышли из джунглей и теперь стояли на вершине невысокого широкого обрыва. Прямо под ними расстилалась длинная береговая линия с ровным рядом зданий, из которых выходили люди, несущие на своих плечах мешки и ящики и направляющиеся к нескольким лодкам. Чуть дальше от берега, где под водой уже не просматривалось дно, в ожидании груза покачивался на волнах большой корабль. Порт! Вот куда они шли!
Женщина взяла Алису за руку и раскрыла ее ладонь. Алиса удивленно посмотрела на несколько монет, которые все еще были зажаты в ее кулаке.
— Мисси идти корабль. — Женщина улыбнулась и кивнула в сторону моря. — Мисси плыть родное место.
— Но это вам. — Алиса протянула женщине несколько соверенов. — Вы это заработали, когда помогали моей сестре… и мне.
— Нехорошо. — Синий тюрбан качнулся из стороны в сторону. — Лемюэль и Сара нельзя иметь монета… Масса узнать, масса бить кнут Лемюэль и Сара, бить сильно, говорить Лемюэль и Сара красть. Мисси забирать монета себе. — Она оттолкнула протянутую руку Алисы. — Мисси уходить. Мисси больше не приходить искать «Очаровательная».
— Я… — хотела было возразить Алиса, но осеклась, заметив, как лицо женщины внезапно исказилось от страха.
Посмотрев вниз, она увидела, что по склону к ним быстро поднимается высокий, сильно загоревший мужчина, светлые волосы которого ослепительно сияли на ярком солнце.
— Не бойтесь, он вас не… — Слова замерли у нее на губах, потому что женщины уже не было рядом с ней, и только между деревьев солнечным зайчиком мелькнуло желтое пятно.
31
«Сначала вам придется проделать это со мной и с моими людьми».
Сидя в экипаже, который вез его домой в Линдон, Пол уже в который раз вспоминал события того вечера, когда он наведался с Ричардом Морганом и небольшим отрядом полиции в дом на плантации под красивым названием «Очаровательная».
Когда инспектор шагнул в комнату через разбитую дверь, лицо его скривилось от отвращения.
«Господа, — сказал он и по очереди посмотрел на подельников Банкрофта, которые от столь стремительного и неожиданного для них развития событий примолкли и теперь хмуро посматривали по сторонам, — если вы не хотите вместе с мистером Банкрофтом оказаться за решеткой в одной из тюрем ее величества, советую вам убраться отсюда как можно скорее».
Повторять не пришлось. Пол усмехнулся, вспомнив, как эти люди, ругаясь и отталкивая друг друга, поспешно бросились к выходу. Однако даже эта невеселая усмешка быстро сошла с его лица, когда в памяти начали всплывать последующие события.
Темнокожий молодой мужчина, отказавшийся повиноваться Банкрофту, стоял с низко опущенной головой и, дрожа от страха, повторял: «Не надо, масса… Так нельзя…» Все его тело было покрыто ранами, из которых сочилась кровь.
Сколько еще найдется таких отважных людей? Людей, которые предпочтут умереть под ударами кнута, но не изнасиловать беззащитную девушку. Она была еще совсем юной.
Глядя на деревья, на уже начавшие желтеть листья, что свидетельствовало о скором приближении осени, Пол вспоминал устремившийся на него затравленный взгляд, когда он развязывал узлы на ее руках и ногах. Девушка, которую он закутал в сдернутое с кровати покрывало, была еще почти ребенком. Обливаясь слезами и дрожа от пережитого ужаса, она рассказала, как ее обманули, заманив на Ямайку и пообещав, что она будет работать горничной при хозяйке дома. Увидев, какие жестокие нравы царят здесь, она попросила отправить ее обратно в Англию, но в ответ на это ее привели в ту комнату и привязали к столу. Банкрофт вызвал одного из батраков, работающих в поле, и приказал ему изнасиловать ее. Когда Банкрофта обвинили в том, что он относится к своим работникам, как к рабам, он лишь рассмеялся и сказал, что все они свободны и имеют право уйти в любое время.
«Свободны, как эта девочка?»
«У вас нет доказательств, — надменно возразил Марлоу. — Кто поверит словам этого отребья, которое за шиллинг готово душу продать?»
