Ферн Майклз - Пленительные объятия
— Почему вы мне ничего не сказали?! — закричала Сирена, даже не поздоровавшись. — Почему не предупредили?!
— Послушайте, об этом ли сейчас речь?! Нужно как можно скорее разобраться с кредиторами и набросать план действий на ближайшее будущее. Идемте, нельзя терять ни минуты!
К полудню со всеми кредиторами полностью рассчитались. Они покинули библиотеку со счастливыми улыбками на лицах, понимающе перемигиваясь друг с другом: дескать, сэру Лэнгдому, женившемуся на этой прекрасной испанке, и в самом деле крупно повезло, гораздо больше, чем он этого заслуживал.
Когда все удалились, Сирена позволила себе немного расслабиться.
— Как вы могли допустить, — спросила она Тайлера с некоторой тенью раздражения в голосе, — чтобы этот брак состоялся? Ведь вы прекрасно знали, в каких стесненных обстоятельствах находился Стефан.
— Я пытался отговорить вас, миссис Лэнгдом, но, если честно, не верил, что вы действительно всерьез обеспокоились бы, узнав, что ваш будущий супруг живет в кредит.
— Обеспокоилась? Что за чушь! Я тогда просто бы не вышла за него замуж, ведь мне просто хотелось перехитрить Ригана и не дать ему воспользоваться деньгами Лэнгдомов. Если бы я знала, что никаких денег нет, то обязательно предупредила бы голландца и нам обоим удалось бы избежать этой ужасной ошибки.
— В самом деле? Я так не думаю.
— Что вы хотите этим сказать? Конечно, я бы предупредила Ригана, тут не может быть никаких сомнений!
— Слушайте, — спокойно проговорил Тайлер, беря Сирену за руку, — я не верю ни одному вашему слову. Убежден, что ни при каких обстоятельствах вы ничего бы ван дер Рису не сказали! Вы в любом случае позволили бы ему жениться на Камилле, хотя, возможно, догадывались, что он не любит ее и никогда не любил! Что же касается брака со Стефаном, то можно ли было найти более удачный способ сохранить Ригана в поле своего зрения? Так что вы бы вышли замуж, даже если бы Стефан оказался сифилитиком или калекой. Вы знали, на что идете, и теперь едва ли вправе сваливать всю вину на меня!
Сирена опустила голову, чувствуя себя подавленной. Да, Тайлер был прав. Она заплатила бы любую цену, чтобы только сохранить дальнейшие отношения с Риганом. Она и впредь хотела оставаться частью его жизни, даже если это означало, что ей придется играть роль тещи для своего бывшего мужа.
— Кажется, мне уже приходилось вам говорить, что английские законы ставят женщину в весьма унизительное положение. Я не хотел бы лишний раз упоминать об этом, но отныне вы полностью зависите от вашего супруга, вы в его власти. С той самой минуты, когда священник объявил вас мужем и женой, вы сделались для Стефана чем-то вроде движимого имущества. Хорошо еще, что вы додумались значительную часть ваших сбережений отдать мне в управление по доверенности. До этих денег загребущие руки Стефана теперь никогда не доберутся. Но что касается его долгов, возвращать их будете именно вы. Думаю, он сейчас колесит по городу и берет взаймы все новые и новые суммы. Если же нет, то наверняка тратит ваши денежки в том самом плавучем казино или еще где-нибудь. Тут уж, Сирена, ничего нельзя поделать. Некоторым утешением, впрочем, может служить то, что большую часть капитала вы перевели на имя Калеба и фрау Хольц, а также — но только после вашей смерти — на имя Ригана. Стефан к этим деньгам не притронется.
— Хорошо, но что же мне делать дальше? — воскликнула Сирена. — Я его ненавижу, Тайлер, ненавижу, хотя мы женаты всего лишь сутки. Это зверь, а не человек!
Синклер только пожал плечами, хотя в душе сочувствовал несчастной. Почему-то он никак не мог рассказать ей, какая судьба постигла первую леди Лэнгдом. Сейчас Сирена едва ли перенесла бы подобные откровения.
— Вы что-то знаете, — подозрительно заметила испанка, пронзая Тайлера взглядом, — но что? Выкладывайте немедленно!
— Я просто хотел рассказать, — сдался наконец молодой Синклер, — что некогда случилось с матерью Камиллы.
— Ну так рассказывайте, умоляю вас. Я должна знать об этом!
— Мне не хочется запугивать вас без необходимости. В сущности, я могу только догадываться о происшедшем… Видите ли, Стефан Лэнгдом — человек весьма твердый и решительный. Вдобавок он двуличен. В моей семье его называют опасным типом. Когда Стефан женился на тете Флоре, он, в общем-то, уже находился на пороге бедности. Отец сэра Лэнгдома тоже был заядлым игроком, и те деньги, которые он не успевал растратить за ломберными столами, проматывал, ввязываясь в различные авантюры, имевшие своей целью быстрое обогащение и зачастую, увы, не вполне законные. Так вот, тетя Флора, как я слышал, была безумно влюблена в Стефана и вышла за него замуж даже не посоветовавшись с родителями. Поскольку она отличалась мягкостью характера, мой дед серьезно опасался за ее душевное здоровье и именно по этой причине отказал новобрачным в своем благословении. Кончилось, разумеется, тем, что Стефан промотал наследство супруги, как и приданое Камиллы.
— Невеселая история, — прошептала Сирена.
— Более того, тетушка не вынесла позора, который пятном лег на репутацию ее семьи, и… заболела. Свои последние дни она провела в Бедламе.
— В Бедламе?! — с ужасом вскричала Сирена. Ей уже доводилось слышать об этом кошмарном заведении.
— Не знаю, в самом ли деле тетя Флора сошла с ума, или же Стефан просто выдумал эту историю с помешательством, чтобы только отправить супругу в лечебницу. В Англии достаточно дать клятву, что ваша благоверная спятила, дать взятку лекарю и поставить собственную подпись на полагающихся документах — и дело сделано. В принципе, здесь любой может без проблем избавиться от своей жены, если та вдруг стала слишком докучать. Флора умерла в больнице…
— Боже милосердный! Если то, что вы мне рассказали, правда, то сумасшедший прежде всего сам Стефан.
— Думаю, что сумасшедший. И если вы станете у него поперек дороги, то наверняка окажетесь в том же положении, что и тетя Флора. Интересно посмотреть, как еще он поведет себя, когда узнает, что значительная часть вашего имущества управляется по доверенности некими, так сказать, третьими лицами.
— А Камилла? Знала ли она обо всем этом? — спросила Сирена, недоумевая, почему девушка столь слепо предана человеку, который погубил ее мать.
— Сомневаюсь. В то время она была еще совсем ребенком. Лично я не нашел в себе мужества пересказать ей все то, о чем в нашей семье говорили за закрытыми дверями. Я не видел в этом особенного смысла. Что касается дочери, то к ней Стефан неизменно питал самые теплые чувства.
— А Риган? Знает он о чем-нибудь?
