Патриция Грассо - Обольщение ангела (Сердце ангела)
Роберта схватила деревянную лопатку и сняла с противня последние лепешки. Осторожно, боясь уронить, она положила их на доску и прикрыла льняным полотенцем, чтобы они оставались теплыми и мягкими до прихода мужа.
Куда отправился Гордон? Наверное, просто повидать Гэвина и узнать, как он себя чувствует, решила она.
He успела она отойти от очага, как позади нее со скрипом открылась дверь. Обернувшись, она застыла в изумлении: вслед за мужем в домик вошли его сыновья. Смучес первым пришел в себя. С радостным лаем щенок бросился к мальчикам и начал прыгать вокруг них.
– Смотри, кто со мной пришел, – как ни в чем не бывало проговорил Гордон, ставя на стол кувшин молока.
Улыбнувшись, Роберта сделала шаг навстречу мальчикам.
– Вот и замечательно. Садитесь за стол и помогите нам управиться с этими лепешками, – пригласила она.
– Я один могу съесть их целую гору, – сказал Дункан, опуская на пол свой мешок с вещами.
– И я тоже, – подхватил Гэвин, стараясь ни в чем не отставать от брата.
– Так вы готовы? – спросил Гордон. А когда они кивнули, он повернулся к Роберте и широким жестом показал на открытую дверь: – Мы дарим тебе солнечный свет…
– Вот эти цветы, – сказал Дункан, протягивая ей свежесобранный букет из лютиков и ромашек.
– И наши приветливые улыбки, – добавил Гэвин.
Роберта весело засмеялась.
– Благодарю вас, милорды. Не могу сказать, что из этих трех вещей для меня дороже. – Она налила воды в кувшин и поставила туда цветы. – Тащите табуретки, – приказала она. – А кто хочет «молока старой Мойры»?
– Я, – отозвался Дункан.
– И я тоже, – сказал Гэвин.
– И, конечно, я, – добавил Гордон.
Роберта выложила на стол лепешки и разлила по кружкам молоко. Гордон сел на один стул, она на другой, а ребята уселись на табуретки. У нее было такое ощущение, что здесь, в горах, они все – одна семья. Теплое чувство сопричастности и родства охватило ее.
– Эти лепешки не хуже, чем у бабушки Бидди, – сказал Дункан.
– Даже лучше, чем у нее, – поправил брата Гэвин.
– Ты неисправимый льстец, – сказала Роберта малышу.
– А что это такое? – спросил тот.
– Это такой любезный человек, который всегда говорит дамам то, что они желают услышать, – пояснила она.
– Так, значит, он лжет? – спросил Дункан.
– Ну, иногда говорить правду не очень любезно, – возразила Роберта.
Ребята вопросительно посмотрели на отца. Гордон пожал плечами и кивнул, показывая, что, в общем-то, он с этим согласен.
– А мы останемся с вами на все лето? – поинтересовался Гэвин.
Тут уже Роберта бросила на мужа вопросительный взгляд.
– А как же Кора?
– Фергус хочет, чтобы она вернулась в Инверэри, – уклончиво сказал тот. – Наверное, соскучился по ней и малышу.
– А вы что, не хотите, чтобы мы жили у вас? – спросил Гэвин.
– Господи боже, ну конечно, хочу, – ответила Роберта. – Представляю, сколько проказ мы вчетвером тут устроим.
Гордон указал на Смучеса и поправил:
– Ты хотела сказать – впятером.
– Ты прав, – с улыбкой сказала Роберта. – Конечно же, впятером.
После завтрака Гордон с Дунканом отправились рыбачить, а Гэвин предпочел остаться дома. Роберта вышла вместе с ним из домика и уселась под раскидистой березой, в то время как Смучес принялся шнырять по ближайшим кустам.
– Скажите, а когда можно говорить неправду? – спросил вдруг Гэвин, глядя на нее пронзительными серыми глазами, так похожими на отцовские.
– Лучше бы, конечно, всегда говорить только правду, – пряча улыбку, сказала Роберта. – Однако бывают разные случаи. Плохая ложь всегда во зло, а добрая ложь иногда помогает не огорчить или не рассердить любимого человека. Поэтому плохая ложь причиняет боль, а добрая ложь предотвращает ее.
– Я понял, о чем вы, – сказал Гэвин. – Если дедушка спросит, выучил ли я уроки, я должен ответить «да», даже если не выучил. Ведь дедушка старый, и мы не должны его огорчать.
– Пожалуй. – Роберта нагнулась и сорвала цветок одуванчика. – Закрой глаза. Я хочу посмотреть, любишь ли ты масло.
– А как вы это сделаете? – спросил малыш.
– Если я приложу этот цветок к твоему подбородку и на нем отразится желтое, значит, ты любишь масло, – сказала Роберта.
Гэвин тут же закрыл глаза и приподнял подбородок.
– О, я вижу ты просто обожаешь свежее масло, – засмеялась она.
Гзвин хихикнул.
– А дайте-ка я попробую.
Роберта протянула ему одуванчик, закрыла глаза и тоже приподняла подбородок. Его голос прозвучал очень близко от нее, когда малыш произнес:
– Вы тоже любите масло.
Она открыла глаза и увидела, как он расплылся той же неотразимой улыбкой, какой отличался его отец. Потом неожиданно взял ее за левую руку и поцеловал родинку.
– Я люблю вас, леди Роб, – пробормотал он при этом. Слезы навернулись у нее на глаза, и она смахнула их кончиками пальцев.
– Я тоже люблю тебя.
– Тогда почему у вас слезы на глазах?
– Это от радости, милый, – ответила она. – Женщины плачут, и когда они счастливы.
Гэвин бросился в ее объятия, и она крепко прижала мальчика к себе. Как бы она хотела, чтобы и его отец сказал ей эти же самые слова. Боже правый, ведь случилось то, чего она боялась больше всего, с чем боролась много месяцев. Она влюбилась в Гордона Кэмпбела.
В ту ночь Роберта узнала, что значит быть замужем и с детьми. Ребятишкам Гордон постелил на полу, и она накрыла их одеялом. Смучес тут же залез туда и устроился между ними на ночь.
Потушив свет, Роберта разделась и забралась в постель, уютно устроившись рядом с мужем. Лежа в его объятиях, она чувствовала себя спокойно и удобно, а когда Гордон потянулся к ней и накрыл ей рот сладким поцелуем, обвила его шею руками и еще теснее прижалась к нему.
– Леди Роб, – раздалось вдруг в темноте.
– Что тебе, Гэвин?
– А мы и завтра утром будем есть лепешки?
– Если хочешь.
– Я хочу.
– И я тоже, – подхватил Дункан.
– Ну что ж, ладно, – сказала она. – Но учтите, если я не высплюсь, то буду слишком усталая, чтобы готовить для вас.
На некоторое время воцарилась тишина.
Немного выждав, Гордон снова придвинулся ближе и бесшумно поцеловал ее. Роберта скользнула языком ему в рот, и поцелуй стал испепеляюще страстным. Пальцы Гордона прошлись по ее обнаженным ногам, и у нее перехватило дыхание, когда он стал гладить ее между бедер.
Стараясь не шуметь, Гордон накрыл ее тело, и Роберта впустила его внутрь себя. Но кровать предательски заскрипела, когда они начали двигаться в такт, охваченные нарастающей волной сладострастия.
– Что вы делаете? – громко спросил Гэвин в темноте.
