Виктория Холт - Рожденная для славы
Он вышел такой сконфуженный, что я крикнула ему вслед:
— Мне не хотелось бы, чтобы мой двор вас лишился, мистер Хенидж! Помните об этом!
Его лицо просияло улыбкой, он с довольным видом поклонился и ретировался. Никогда больше этот человек не осмелится задирать моего Роберта.
Затем я послала за графом Лестером.
Если бы он явился ко мне, пристыженный и виноватый, я наверняка простила бы его. Я спросила бы его напрямую, чем он там занимался с Леттис, возможно, на время запретила бы ему появляться при дворе, а вскоре, конечно же, вернула бы обратно. Однако Роберт был настроен непримиримо. В глубине души я не ждала иного. Безусловно, мне хотелось, чтобы Роберт стал просить прощения, но именно таким, непреклонным и упрямым, я его и любила. Роберт никогда не скупился на комплименты, его страстные речи всегда казались мне несколько преувеличенными, но я всегда знала: этот человек влюблен не только в корону, но и в меня.
На сей раз он был мрачен, высокомерен и несговорчив. Всем своим видом граф Лестер показывал, что ему и сама королева нипочем, а я с подобным отношением смириться никак не могла.
— Итак, вы считаете, милорд, что королевские законы не для вас писаны? — начала я. — Как объяснить вашу ссору с сэром Томасом?
— Я не потерплю, чтобы меня оскорбляли всякие ничтожества.
— О каких это ничтожествах вы говорите? Мастер Хенидж — один из лучших моих придворных.
— Ну, если таково мнение вашего величества…
— Да, таково! И зарубите себе это на носу.
Роберт презрительно передернул плечами, а я подумала: вот что происходит, когда отдаешь одному мужчине столь явное предпочтение. Роберт зарвался, следовало преподать ему урок.
— Я всегда желала вам добра, милорд! — воскликнула я. — Но вы не единственный, кто может претендовать на мою милость. У меня есть и другие слуги. Запомните раз и навсегда, мастер Дадли, в этой стране есть только одна госпожа, а господина здесь нет. Люди, которых я возвысила, могут так же легко оказаться внизу. Моя благосклонность еще недостаточное основание, чтобы вы вели себя так дерзко и вызывающе.
Роберт был явно ошеломлен такой отповедью. Честно говоря, я и сама не ожидала от себя такой резкости. Что поделаешь — я была рассержена и уязвлена. Он стоял передо мной, такой красивый и такой бесконечно далекий. Никогда еще мне не хотелось так сильно обнять его за плечи и пообещать, что стану его женой.
Но суровая половина моей натуры твердо сказала: нет. Разве ты не видела, что происходит, когда передаешь в руки мужчины даже малую толику своей власти? Прав был шотландский посол, когда сказал, что ты не потерпишь с собой другого господина. Это сущая правда.
Воцарилась мертвая тишина. Мы с Лестером холодно смотрели друг на друга.
Потом он тихо и спокойно сказал:
— Ваше величество, прошу вашего позволения удалиться от двора.
— Считайте, что его получили, — тут же ответила я. — Чем скорее вы уедете, тем лучше.
Он немедленно повернулся и вышел, а я чувствовала себя глубоко оскорбленной, возмущенной и бесконечно несчастной.
* * *Как же скучно стало при дворе без Роберта! Все меня злило, все раздражало. Вечером, когда фрейлины приводили в порядок мою прическу, грим и наряд, я все время кричала на них, и от страха они делались еще более неуклюжими, что, в свою очередь, распаляло меня еще больше. Без Роберта бессмысленными казались все эти приготовления: затягивание корсета из китового уса, шнуровка лифа, накладывание бедер, все эти многочисленные юбки, надеваемые одна поверх другой, море кружев, парча и бархат, жемчуг и позолота… Единственным утешением было то, что Леттис Ноуллз по-прежнему находилась при мне, а стало быть, вдали от Роберта. Мне доложили, что граф Лестер удалился в замок Кенилворт, доставшийся ему одновременно с титулом. Роберт занялся обустройством своего нового владения, очевидно, желая превратить его в великолепный дворец.
Я часто думала, скучает ли Роберт по мне и по моему двору.
Придворные были уверены, что фавору Лестера настал конец, величие Роберта осталось в прошлом. Все судачили, кто займет освободившееся место.
Несчастные идиоты, неужели они и в самом деле думали, что среди них есть достойная замена Роберту!
Главным врагом Лестера был Томас Ховард, герцог Норфолк. В начале своего правления я отнеслась к этому вельможе с особой милостью, поскольку он приходился мне родней по линии матери. К тому же в ту пору я нуждалась в поддержке могущественных лордов, однако в глубине души я всегда недолюбливала этого человека, считала его надменным тупицей.
Норфолк относился к успехам Роберта с нескрываемой завистью. Это чувство переросло в открытую вражду после скандала на корте для игры в мяч. Эпизод этот был столь незначителен, что я о нем забыла, но не забыл Норфолк.
Они с Робертом играли в мяч, а я и мои придворные наблюдали за состязанием. Мой отец очень любил эту игру, неплохо в нее играл и всегда выигрывал (тем более что соперникам строго-настрого запрещалось выигрывать у короля). Отцу нравилось красоваться перед публикой, среди которой находилось немало прекрасных женщин.
Норфолку с Робертом было не совладать — граф Лестер отличался необычайной ловкостью и всегда брал верх в любых состязаниях. Кроме того, подобно моему отцу, он был тщеславен и терпеть не мог проигрывать.
Видя, что игра складывается не в его пользу, Норфолк злился все больше и больше, а особенно бесило его то, что после каждого удачного удара графа Лестера я хлопала в ладоши, а мои фрейлины, разумеется, следовали моему примеру.
Во время перерыва Роберт приблизился ко мне, и я любовно ему улыбнулась.
— Ты так разгорячился, Робин, — озабоченно сказала я. — Смотри не простудись.
Тут он неожиданно протянул руку, выдернул у меня из-за пояса шелковый платок и вытер им лоб. Меня несколько смутила фамильярность его жеста, но в то же время сердце забилось чаще. Вот из-за таких сцен, происходивших на глазах у всех, придворные были уверены, что мы состоим в любовной связи.
Норфолк, и без того разозленный проигрышем, с криком бросился к Роберту:
— Ах ты, наглый пес! Как ты смеешь оскорблять королеву!
Он замахнулся на Роберта ракеткой, и я испугалась, что сейчас прямо в моем присутствии начнется драка. Прежде чем я успела вмешаться, Роберт схватил Норфолка за руку, вырвал ракетку и швырнул ее на землю, а герцог скривился от боли.
Вина Норфолка была налицо — он посмел затеять ссору в присутствии королевы.
— Как вы смеете, Норфолк! — прикрикнула я на него. — Вы что, забыли, где находитесь?! Возьмите себя в руки, иначе распрощаетесь с головой!
