Жаклин Монсиньи - Флорис. «Красавица из Луизианы»
— Этот бедняга Чарли совершенно сумасшедший. Crazy, как говорят англичане! Его же сейчас убьют! — ужаснулась Батистина, выучившая за пару дней несколько слов на языке великого Шекспира. Она еще крепче стиснула лапку Жоржа-Альбера.
— Господа французские гвардейцы, мы предоставляем вам честь стрелять первыми! — закричал на безупречном французском языке Чарльз Гей, отдавая честь, как на параде.
Батистина зажала себе рот рукой. Ей вдруг захотелось кричать от волнения, как в театре. Вперед выступил командир французов. Батистина, замирая от восторга, смотрела, как он снял свою треуголку и вежливо раскланялся.
— О Боже! Но я же его знаю! Это же граф д’Антеррош, он часто угощал меня сладостями, когда я была маленькой!
— Господа англичане, мы не будем стрелять первыми! Стреляйте сами, если вам угодно! — гордо ответил господин д’Антеррош, получивший строжайший приказ Мориса Саксонского встретить англичан и ценой многих и многих жизней заманить их в ловушку, пропустив через себя без единого выстрела.
Батистина, разумеется, ничего этого не знала и не понимала. Сейчас она радовалась как ребенок и едва не захлопала в ладоши. Французский офицер надел свой головной убор и занял место среди солдат. Батистина от изумления вытаращила глаза: Чарльз Гей отдал приказ, и англичане вскинули мушкеты. Жорж-Альбер и Батистина инстинктивно бросились плашмя на пол. Прогремели четыре дружных залпа. Вслед за выстрелами раздались жуткие крики. Батистина, оглушенная и напуганная таким развитием событий, еще раз глянула в отверстие и закричала от ужаса. Начало-то было замечательным, а вот конец… Более шестисот французских солдат лежали на земле, одни были убиты, другие, смертельно раненные, — корчились и хрипели. Оставшиеся в живых в панике разбежались кто куда. Только несколько человек замерли на месте, желая спасти честь полка даже ценой собственной жизни.
— Какой кошмар! Какой ужас! — всхлипывала Батистина.
Жорж-Альбер горестно вздыхал и прижимал голову девушки к своему плечу, стараясь ее утешить.
Англичане воспользовались своим мнимым преимуществом и устремились в образовавшуюся брешь. Они уже были уверены в победе. Офицеры получили приказ бросить сюда все резервы и как можно дальше продвинуться в расположение французских войск. Они не обращали внимания на то, что боеприпасы были уже на исходе.
Батистина видела, что колонна англичан все увеличивалась и увеличивалась. Они упрямо шли вперед, сметая все на своем пути: легкую французскую кавалерию и пехоту. Сейчас это была слепая неодолимая сила, и ничто не могло ее остановить. Бараны шли на бойню…
21
— Неужели сражение проиграно, господин маршал? — спросил король, наблюдавший за катастрофическим развитием событий.
— Проиграно?! Кто посмел сказать вам такую чушь, ваше величество? — рявкнул Морис Саксонский, который и так уже был выведен из себя тем, что довольно долго трясся в своей повозке и еле-еле добрался до холма, где восседал король.
— Но наш военный министр уверял нас, что скоро сыграют сигнал к отступлению! — сказал Людовик, поглядывая с иронической усмешкой на графа д’Аржансона.
— Гвардейцам было приказано пропустить через себя англичан без единого выстрела, и они это сделали! А теперь выдвигайте из засад и оврагов свежие войска! — приказал Морис Саксонский.
Офицеры растерянно переглянулись. Господи помилуй! Никто и никогда еще не видел подобной тактики! Без сомнения, маршал обезумел! Он потерял голову и проиграл сражение!
Такого же мнения придерживались и капитан де Гастаньяк и Лафортюн, которые имели честь наблюдать за ходом всей операции с холма, где располагался король.
«Где Батистина? Где же Батистина?» — спрашивал себя Эрнодан, не находя себе места от снедавшей его тревоги.
Но уже через несколько минут все подумали, что битва все же может быть выиграна благодаря неожиданному, фантастическому взрыву, прогремевшему там, где, как было известно в генеральном штабе, находился английский пороховой погреб.
«Вероятно, это дело рук наших лихих удальцов, братьев де Вильнев», — подумал король, смахивая пыль с камзола и треуголки.
Неожиданно какая-то английская батарея принялась обстреливать холм. Ядра стали падать прямо у ног коня Людовика XV.
— Ваше величество, вы должны немедленно отправиться в укрытие! — шепнул королю военный министр, которого Людовик, вообще-то, ни в грош не ставил — тот был, как говорится, ни рыба ни мясо.
Было примерно около часу пополудни. Солнце стояло высоко в небе.
— Надо давать сигнал к отступлению, сир! — стал настаивать на своем граф д’Аржансон. — Иначе вы, ваше величество, рискуете попасть в ловушку! Вас даже могут взять в плен!
— Да замолчите же, черт вас побери! — заворчал Морис Саксонский и подал знак своему ездовому вновь направляться на поле битвы. — Ни о чем не беспокойтесь, ваше величество, и не слушайте карканья этого старого ворона — предвестника несчастий!
— Удачи вам, граф! — ответил король.
Морис Саксонский довольно усмехнулся. Людовик назвал его графом, это было добрым знаком.
— Вперед, мои славные солдаты! Еще один молодецкий удар, и дело сделано! — заорал маршал.
— Да здравствует король! Слава Великому Морису! Уррра-а-а! — в едином порыве кричали гвардейцы.
Эрнодан де Гастаньяк решился на отчаянно смелый поступок. Он соскочил с коня и приблизился к королю.
— Не позволите ли мне, ваше величество, принять участие в последнем штурме? — спросил молодой человек, низко склонившись и прижимая к сердцу свою треуголку.
В другом месте и при других обстоятельствах сей демарш гасконца сочли бы вопиющей наглостью. Осмелиться обратиться к королю без особого на то соизволения августейшей персоны! Невиданно! Неслыханно! Но сейчас все смешалось и перепуталось. На холме царило всеобщее волнение, так что было не до соблюдения всех тонкостей этикета.
Король внимательно посмотрел на юношу и одобрительно улыбнулся. Людовику понравилась смелость гасконца.
— Ступайте, капитан! И заслужите еще одно повышение в чине!
Эрнодан де Гастаньяк вновь поклонился. Он уже попятился было назад, но король схватил его за рукав и зашептал на ухо, чтобы никто не слышал:
— Не вступайте в сражение… Там обойдутся и без вас… Отправляйтесь лучше на поиски мадемуазель де Вильнев!
Эрнодан де Гастаньяк понимающе кивнул головой. Приказ короля полностью совпадал с его собственными желаниями. Он вскочил в седло и погнал коня галопом. За капитаном последовал Лафортюн. Толстый рейтар ругался про себя на чем свет стоит, ибо полагал, что находиться на холме, где сидит король, в тысячу раз более приятно, чем нестись неведомо куда и зачем.
