Шелли Такер - Не удержать в оковах сердце
— Ну и что, черт возьми, мне теперь делать? — растерянно спросил Фостер.
— У меня созрела идея, — сказал Николас, хотя мысль об этом только что пришла ему в голову. — Мне нечего предложить тебе — нет ничего, что загладило бы мою вину перед тобой. Я не могу дать тебе денег, не могу вернуть твою руку. Но возможно, я мог бы предложить тебе лучшую жизнь, чем была у меня.
— Что же это? — с подозрением спросил Фостер. Николас посмотрел на Саманту, потом перевел взгляд на Ману, спрашивая их согласия.
— Как насчет того, чтобы поехать с нами в Южную Каролину?
Эпилог
Южная Каролина, 1743 год
Яркое весеннее солнце заливало светом улицы Чарльстона. Сэм шла с корзинкой в руке по набережной, направляясь в лавку, расположенную в середине шумного торгового квартала. Многие горожане, встречавшиеся ей на улице, раскланивались с ней или останавливались перекинуться нарой слов.
Открывая дверь, она взглянула на вывеску над входом, на которой красовалась надпись: «Джеймс, Ману и Фостер, снабжение судов различными товарами».
— Прошу прощения, — сказала она, проталкиваясь сквозь шумную толпу судовладельцев, моряков и конторских служащих, — я несу кое-что для хозяина.
Хозяина она нашла в конторе. Он сидел, положив на письменный стол обутые ноги, а два его компаньона громко спорили, стоя по обе стороны от него.
— Мы не сумеем выполнить полдюжины дополнительных заказов к следующей неделе, — говорил Колтон, потрясая листком бумаги, исписанным цифрами. — Ману…
— Это самое оживленное в торговле время года, парень. Мы справимся.
— Мы справимся, мы справимся, — недовольно проворчал Колтон. — Всегда вы так говорите.
Николас с улыбкой взглянул на вошедшую Сэм.
— Ты пришла, чтобы похитить меня, жена?
— Я принесла тебе обед, — сказала она и поставила корзину на стол.
— Я предпочел бы, чтобы ты меня отсюда похитила. — Он проскользнул между Колтоном и Ману. — Кстати, зачем ты ходишь так далеко по такой жаре?
— Погода сегодня чудесная, а лавка находится не более чем в полумиле от дома. А кроме того, я уже полтора года делаю это каждую пятницу, это традиция.
Изумрудно-зеленые глаза заблестели, Николас взял ее под локоть и повел в смежную комнату.
— Это было традицией, пока ты не носила под сердцем моего ребенка, — нежно сказал он.
Сэм улыбнулась ему в ответ, все еще не привыкнув к своему новому состоянию, о котором они узнали всего несколько дней назад.
— Николас, у меня всего два месяца беременности, и я не такое уж хрупкое создание.
— Кажется, мы с тобой уже говорили на эту тему. — Он поцеловал ее. — Позволь мне напомнить тебе… — Он снова поцеловал ее и, щекоча бородой щеку, сказал на ушко: — …что ты чуть сознание не потеряла в моих объятиях прошлой ночью.
Она взглянула через его плечо на окно, соединяющее две смежные комнаты.
— Николас, мы не одни, — напомнила она ему.
— Они, черт возьми, так поглощены спором, что и не заметят, если я тебя поцелую украдкой. Я без тебя соскучился, — пробормотал он. — За последние шесть недель я буквально не вылезал из этой конторы.
— Такова расплата за то, что ты владелец самого известного магазина корабельных товаров на всем Юге. Покупатели убеждены, что у тебя продаются самые лучшие товары. Не говоря уже о том, что здесь всегда можно получить советы специалиста.
— Это правда. — Пододвинув жене кресло, Николас усадил ее, обращаясь с ней так, словно она была сделана из фарфора. — Из нас с Ману фермеры получились никудышные, но вот втроем, — он кивком головы указал на спорщиков в соседней комнате, — удалось добиться кое-какого успеха.
— Кое-какого успеха, — усмехнулась Саманта, которая знала, что он просто скромничает. Денег, вырученных от продажи рубина, а также скопленных ею за те годы, когда она занималась воровством, и отложенных на посевные материалы, хватило на то, чтобы трое компаньонов основали свое дело. Их опыт мореходства и знание кораблей, а также репутация самых честных дельцов в городе сделали остальное… хотя о Николасе по-прежнему ходили всякие слухи.
Поговаривали, что у него темное прошлое. Время от времени кто-нибудь в Чарльстоне даже произносил шепотком слово «пират».
Но в колониях жило множество людей с темным прошлым, а любой человек, который видел, как Николас Джеймс бережно и заботливо относился к своей жене, не поверил бы, что он когда-то был опасным человеком.
— Ну что? — спросила Сэм, повернув к мужу сияющее, счастливое лицо. — Будем мы сегодня обедать?
— Нельзя надолго оставлять там корзинку с едой, — проворчал Николас, искоса поглядывая сквозь окно на стоящую на столе корзинку. — Как только этот волчонок замолчит, чтобы перевести дыхание, и учует, что в комнате есть еда, он слопает ее моментально, так что никому другому и крошки не достанется.
— Парнишка все еще растет, — рассмеялась Сэм. Поначалу отношения между Николасом и Колтоном были весьма прохладные; потребовалось несколько месяцев, чтобы они начали называть друг друга по имени. Мало-помалу между ними возникло взаимное уважение, которое перешло в искреннюю дружбу.
— Ты принесла мне гноччи? — спросил Николас, игриво теребя отделанный кружевом рукав ее платья.
— И пасту тоже, — кивнула. Сэм. — Госпожа Каскарелли принесла мне целую кастрюлю в благодарность за то, что я помогла сшить свадебное платье для ее дочери.
Они оба пристрастились к пикантной итальянской кухне во время медового месяца в Венеции. Они поженились на вилле на берегу Адриатического моря на закате в один прекрасный осенний день.
Свадебный подарок Николаса был приколот у нее изнутри к лифу платья возле сердца — золотые крошечные кандалы, украшенные сверкающими рубинами.
Николас не раскрывал секрета до самой свадьбы, дав ювелиру указание выбрать для среза самые лучшие грани из большого рубина, прежде чем продать его.
Взглянув на мужа, Сэм заметила, что он вдруг стал серьезным.
— Что? — с беспокойством спросила она. Он редко хмурился последнее время. — Что-нибудь случилось?
— Нет, — прошептал он, глядя на нее восхищенно. — Все в порядке… только кое-что меня удивляет.
— Что именно? — Она подняла руку и погладила его заросшую бородой щеку.
— Было время, когда я думал, — сказал он, закрывая глаза, — я думал, что ты своего рода наказание, ниспосланное мне Господом за мои грехи. Но это не так. Ты дар Божий, — прошептал он. — Несмотря на все мои прегрешения в прошлом, Господь меня любит и послал тебя в мою жизнь. Тебя и… — открыв глаза, он легонько погладил ее живот, — … и нашего ребенка.
Сэм крепко обняла его.
