Сьюзен Кэррол - Серебряная ведьма
Симон стиснул зубы и продвинулся еще глубже. Напряжение в лице прошло, и он наконец выдохнул.
– Хорошо. Думаю… петля уже вокруг теленка. Тяни веревку, а я постараюсь протолкнуть его, чтобы развернуть голову.
Мири сделала, как он сказал, схватив конец веревки, и заняла удобное положение. Лицо Симона засветилось от радости.
– Мири, кажется, голова теленка повернулась. Продолжай тянуть.
Симон протянул руку, чтобы помочь ей, и они начали синхронно тянуть. Появилась голова, а потом быстро вышел весь теленок. Ив даже затанцевал от радости, но лицо его помрачнело, когда он увидел, что новорожденный теленок лежит без движения.
– О господин Симон. Он мертвый.
– Нет, – сказала Мири, не желая сдаваться.
Она прочистила морду теленка и стала дуть ему в рот, а Симон начал надавливать ему на ребра. Теленок вздохнул и дрыгнул ногами.
Они оба упали на солому в изнеможении, заливаясь радостным смехом, Ив присоединился к ним. Симон подхватил теленка и поднес его к матери. Корова устало подняла голову, понюхав теленка, а потом, забыв про усталость, начала его вылизывать. Малыш выпрямил ноги и попытался встать.
Мири много раз наблюдала это чудо, но никогда не переставала радоваться и удивляться. До сих пор ей не доводилось делиться радостью с кем-то еще. Когда она встретилась глазами с Симоном, то поняла, что он тоже несказанно рад. Он взял ее за руку, и между ними возникло глубокое молчаливое согласие, гораздо более прекрасное, чем слова.
Мири склонилась через перегородку и почесала лоб теленка. Он поднял голову, взглянув на нее своими бархатными карими глазами. Ив радостно побежал сообщить маме о прибавлении на скотном дворе, оставив Мири и Симона убираться.
Они занялись уборкой со знанием дела, вычистили стойло, насыпали свежей соломы. Казалось, что они с Симоном работали вместе всю жизнь.
Счистив с себя грязь, она оделась, но не захотела затягивать корсет, который стеснил бы ее движения. Девушка улыбнулась, когда теленок начал цепляться за тесемки корсета.
Отойдя от перегородки, чтобы спасти корсет, она заглянула в столярную, где Симон умывался из ведра с водой, которое принес ему Ив.
Когда напряжение миновало, Мири позволила себе внимательнее осмотреть то, что видела мельком: широкую грудь Симона, мощные сильные руки и плечи. Когда-то она пленилась красотой юноши, но зрелый мужчина теперь выглядел просто великолепно.
Она восхищенно вздохнула. Когда Симон обернулся к ней, она опустила глаза, немного смутившись, что ее поймали за подглядыванием. Но она все же вошла в столярную, чтобы подать ему полотенце.
Симон поблагодарил ее, и возникло неловкое молчание. Мири прислонилась к двери комнаты, пытаясь не смотреть на Симона, который вытирал свою волосатую грудь.
– Как здорово ты развернул теленка в утробе. Где ты этому научился?
– У себя в деревне, – тихо ответил он. – Я родился не охотником на ведьм, Мири.
– Знаю. Рада, что ты наконец-то вспомнил об этом. Он промолчал, немного поморщившись, когда вытирал руку.
– Похоже, будут синяки, – прошептала Мири.
– Дело того стоило, – ответил Симон, мягко улыбнувшись и посмотрев, как корова кормит теленка.
Девушка легонько провела пальцами по теплой коже его обнаженной руки. От этого прикосновения Симон напрягся, но, когда их глаза встретились, Мири почувствовала, как между ними возникло желание. Она неохотно убрала руку и поглядела на стойла.
– Большое сооружение, большое и просторное но почти все стойла пустые.
– Когда-то я думал устроить здесь конезавод.
– Почему же не сделал этого?
– Не знаю. Редко бываю здесь, особенно после того, как начались нападения Серебряной розы.
– Но когда она будет повержена, ты можешь вернуться сюда. Осесть и…
Он прервал ее, покачав головой:
– Я пытался сделать это раньше. Не получилось.
– Это потому, что ты считаешь, что не принадлежишь этому дому. А я думаю: пытался ли ты на самом деле? Из того, что рассказала мадам Паскаль, у тебя отлично получается помогать другим. Но почему бы не помочь Симону Аристиду?
Он повесил полотенце на шею, мокрые волосы рассыпались по лицу, и он подозрительно посмотрел на нее.
– Так, ты уже обсуждаешь меня не только с моей лошадью, но и с моей экономкой. Не знал, что мадам Паскаль такая же сплетница, как Элли.
– У Эсмеи я узнала только то, чего бы ты никогда не рассказал: как ты спас ей жизнь. И не пытайся убедить меня, что тебе это было выгодно. Никогда не слышала, чтобы охотникам на ведьм было выгодно спасать приговоренных за колдовство.
– Эсмея не более колдунья, чем ты, – нахмурился Симон. – Скажу только то, что говорил ей. Помощь ей была лишь искуплением за мои прежние грехи, а у меня, их предостаточно, разве ты не согласна? Сколько бы я ни сделал, будет недостаточно исправить случившееся на острове Фэр и то, что я сделал с тобой.
Мири нежно посмотрела на него:
– Вполне достаточно, что ты пытаешься как-то помочь. Большинство мужчин просто извиняются, повторяя одни и те же ошибки снова и снова.
– Нет никаких гарантий, что я не повторюсь. – Симон отвернулся от нее и ударил руками по столу. – Этот страх мешает мне забыть прошлое. Здесь хорошо жить, и я… я признаюсь, что люблю это место, по крайней мере днем, когда занят на земле или в хлеву. – Лицо Симона помрачнело, мучительно исказилось. – Но по ночам это совсем другая история. У меня слишком мало времени думать, и невозможно избавиться от себя самого, оттого, что я натворил. Я ужасно одинок.
– Так не должно быть, Симон. Есть люди, готовые забыть твое прошлое, даже если ты сам не можешь, готовые… любить тебя, если ты им это позволишь.
Одна из них стояла перед ним, хотя и не смела сказать ему об этом. Мири потянула его за руку, пока он не повернулся к ней лицом, и, дрожа от собственной смелости, положила ладони ему на грудь. Пальцами она провела по темным волосам на груди и почувствовала приятный контраст, коснувшись шелковистой кожи. Подняв на него взор, она позволила сердцу просиять через глаза, чтобы они сказали ему все, чего не могла произнести вслух. Симон смотрел на нее, затаив дыхание от понимания того, что она ему предлагала, и чего он не мог взять.
– Мири…
Но она накрыла его губы сладким, восхитительно легким прикосновением. Он едва смог усмирить свою неистовую плоть. Схватив ее за плечи, он попытался осторожно отодвинуть ее, но ее губы раскрылись, и язычок игриво прошелся по краю его рта. Тихо простонав, он крепче прижал ее к себе, и все его разумные помыслы в отношении этой женщины растаяли.
– Мири, – хрипло взмолился он. – Не делай этого со мной. Ты знаешь, как трудно мне сопротивляться тебе.
