Жюльетта Бенцони - Кинжал и яд
На следующий день та же участь постигла человека, которого она настолько любила, что пошла ради него на преступление. Однако он ни в чем не признался. Роберт Карр, виконт Рочестер, герцог Сомерсет защищался отчаянно и угрожал раскрыть все тайны короля. Между тем Иаков с самого начала не хотел отдавать своего бывшего фаворита в руки правосудия, но рядом с ним находился красавец Джордж Вильерс, который просто кипел от негодования перед лицом такой мерзости и неблагодарности. У Иакова не было сил сопротивляться, и он уступил.
Однако когда подошел день казни виновных, король внезапно опомнился и помиловал обоих. Герцог и герцогиня были приговорены к вечному изгнанию: лишенная имущества, земель, титулов, драгоценностей и баснословных богатств преступная чета должна была отправиться в Шотландию, где Роберту оставили лежащий в руинах замок Карр — единственное достояние его предков. Им предстояло жить там в полном одиночестве до самой смерти, без права куда-либо выезжать…
И для супругов началось адское существование, ибо каждый из них обвинял в случившемся другого. Время тянулось невыносимо медленно, и с каждым днем нарастала их взаимная злоба. Теперь, когда не было прежней роскоши, когда красота Фрэнсис начала блекнуть в ужасающей нищете, а Роберт на глазах превращался в грубого и неотесанного дворянина средней руки, прежняя любовь уступила место свирепой ненависти, терзавшей их на протяжении долгих лет.
Фрэнсис умерла первой в 1632 году, Роберту же предстояло томиться еще тринадцать лет, прежде чем смерть наконец сжалилась над ним. Возможно, они смогли бы обрести спасение, если бы опирались друг на друга, но их любовь была порождена гордостью и плотским влечением, поэтому они сами приговорили себя к этому жалкому прозябанию.
ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ ФРОНДЫ (ГЕРЦОГИНЯ ДЕЛОНГВИЛЬ)
(1650 год)
В конце 1647 года среди самых элегантных и блестящих домов в Париже выделялся дворец герцогини Буйонской на улице Сен-Луи. Сама герцогиня, урожденная Леонора Берг, была молода, красива и очаровательна — невзирая на свое германское происхождение, она очень быстро превратилась в утонченную парижанку. Ее роскошные приемы славились во всем городе, и в такие дни дворец всегда был заполнен множеством гостей; когда же она устраивала празднество, к ней в буквальном смысле слова ломились.
Вот и в этот декабрьский вечер, несмотря на пронзительный ветер и затопившую Париж грязь, к крыльцу одна за другой подъезжали разноцветные кареты, откуда выпархивали роскошно одетые женщины и мужчины и не торопясь входили. Все они были обладателями громких имен — либо по праву рождения, либо благодаря выдающимся заслугам перед королевством. Здесь появилась даже высокомерная, неприступная принцесса де Конде, на которую зеваки взирали с почтительным изумлением. Эта дама никому не позволяла забывать о своей почти королевской крови, о принадлежности к семейству Монморанси и об окружающем ее ореоле славы: ведь именно она была предметом безумной — последней — страсти Генриха IV.
Между тем среди этой ослепительной, нарядной, болтливой, шумной толпы находился человек, казалось, искавший уединения. Высокий, статный, очень элегантный в своем камзоле черного бархата, расшитом золотом, он резко выделялся на фоне цветистого окружения. У него были правильные черты лица, бездонные черные глаза под густыми бровями, твердая и насмешливая линия рта. В тридцать четыре года Франсуа де Ларошфуко, принц де Марсийак был чрезвычайно привлекательным мужчиной, но все сходились на том, что он сильно изменился, вернувшись в Париж после четырехлетнего изгнания. Некогда он слыл мечтателем и даже отчасти меланхоликом: обладая романтическим воображением, Франсуа предавался лишь двум страстям — охоте и чтению. Впрочем, женщины его также занимали, но здесь он всегда соблюдал большую осторожность.
В пятнадцать лет его женили на Андре де Вивонн, дочери главного сокольничего. Она подарила ему восемь детей, и Франсуа стремился не омрачать покой супруги, которую искренне почитал, но не слишком любил. На свое несчастье, он влюбился тогда… в королеву! Поверив, будто Анну Австрийскую преследует кардинал де Ришелье, он позволил знатной и дерзкой авантюристке герцогине де Шеврез вовлечь его в заговор, имевший целью похитить королеву и переправить ее в Брюссель. Разумеется, эта затея мадам де Шеврез провалилась — как и все прочие ее безумные предприятия. Франсуа чудом избежал эшафота и мог считать большой удачей, что его выслали из Парижа не куда-нибудь, а в родной замок Вертей.
Через четыре года Франсуа де Ларошфуко вновь обрел свободу в результате почти одновременной смерти кардинала и короля Людовика XIII. Он летел в Париж с бьющимся сердцем, надеясь, что спасенная им от воображаемой опасности королева упадет в его объятия или хотя бы выразит свою признательность в сколько-нибудь ощутимой форме… Однако той романтической королевы, о которой он постоянно вспоминал, уже не существовало: он увидел властную регентшу Франции, а за ее спиной очередную красную сутану — кардинал Мазарини был простолюдином с точки зрения самого захудалого дворянчика, но зато именно ему принадлежало сердце Анны Австрийской!
Франсуа испытал сильнейшее разочарование. Его меланхолия обратилась в горечь, и теперь он помышлял только о мести — причем о мести весьма своеобразной. Он желал, чтобы королева научилась бояться принца де Марсийака!
После короткой военной кампании во Фландрии, где Марсийак был ранен, он вновь появился в Париже и привлекал всеобщее внимание своей высокомерной задумчивостью — делиться своими помыслами он не считал нужным, ибо никто не казался ему достойным этого. Все знали силу его насмешливого ума и потому относились с уважением к опасному мизантропу, а многие красавицы подавляли вздох сожаления, ибо ни одной из них не удавалось привлечь этот мрачный взгляд.
Однако нынешним вечером в доме мадам де Буйон взор Франсуа де Ларошфуко остановился на женщине, которая только что вошла в гостиную. Красота ее была воистину ослепительной. Высокая и стройная, как лиана, она обладала подлинно королевской статью, безупречными чертами лица, белоснежной кожей, громадными глазами редкостного цвета морской волны и массой шелковистых белокурых волос. По странному совпадению, она была в платье черного бархата, расшитом золотом, — очень похожем на камзол Франсуа. Марсийак не признавал других цветов и увидел в этом знак судьбы.
В одно мгновение блистательную красавицу окружили со всех сторон, выказывая ей такие знаки внимания, что стало очевидно — именно она будет королевой сегодняшнего вечера. Но Марсийаку не было нужды представляться ей, ибо он ее хорошо знал. Это была герцогиня де Лонгвиль, Анна-Женевьева де Бурбон-Конде — одна из знатнейших дам королевства, почти равная по рождению государям. Примерно год назад она исчезла из Парижа, отправившись в Вестфалию вместе со своим мужем, который был на двадцать четыре года старше жены. Герцогу де Лонгвиль было поручено вести переговоры о знаменитом Вестфальском мире, положившем конец Тридцатилетней войне.
