Джейн Остин - Гордость и предубеждение
Мистер Гардинер покинул их вскоре после завтрака. Накануне снова вспомнили о рыбалке, и поэтому было решено, что в полдень он должен встретиться в Пемберли с нужными людьми.
Раздел XLV
Теперь, когда Элизабет убедилась, что антипатия к ней со стороны мисс Бингли крылась в ревности, она не могла не думать о том, насколько нежелательным для последней будет ее визит в Пемберли; ей очень хотелось узнать, сколько показной вежливости понадобится этой личности, чтобы восстановить их знакомство.
Когда они приехали в имение, их провели через гостиную в зал, который располагался с северной стороны и был исключительно приятным для провождения там времени летом. Окна зала выходили на открытую местность, открывая для осмотра приятный глазу вид с высокими лесистыми холмами позади дома, а на поляне, которая находилась в промежутке, виднелись красивые дубы и испанские каштаны.
В этой комнате их и приняла мисс Дарси, которая сидела там вместе с миссис Херст и мисс Бингли, а еще там была ее лондонская гувернантка. Приняла их Джорджиана чрезвычайно вежливо, и со всей той стеснительностью, которая хотя и была порождена застенчивостью и страхом сделать что-то не так, но могла легко показаться чем-то вроде гордости и высокомерия тем, кто чувствовал себя перед ней посредственным. Однако миссис Гардинер со своей племянницей пожалели ее и отдали ей должное.
Миссис Херст и мисс Бингли удостоили их лишь реверансом, а когда они сели, то некоторое время продолжалась молчаливая пауза, чрезвычайно неловкая – как всегда бывает в таких случаях. Молчание нарушила миссис Эннсли – вежливая и приятная на вид женщина, чьи попытки начать хоть какое-то общение доказали, что она является более воспитанной, чем остальные присутствующие. Именно между ней и миссис Гардинер – при нерегулярном участии Элизабет – и происходил разговор. Казалось, что мисс Дарси чуть не хватало смелости, чтобы к этому разговору присоединиться; иногда она решалась вставить короткое предложение (когда существовала малейшая опасность, что его кто-то услышит).
Вскоре Элизабет заметила, что за ней пристально наблюдает мисс Бингли, которая прислушивалась к каждому сказанному ею слову – особенно в адрес мисс Дарси. Это открытие никак не помешало бы ей общаться с последней, если бы они не сидели неудобно далеко друг от друга; но Элизабет не жалела, что лишена возможности много разговаривать с мисс Дарси. Ее занимали собственные мысли. Элизабет ожидала, что в любой момент в комнату может войти кто-то из мужчин. Ей одновременно и хотелось, и не хотелось, чтобы среди них был хозяин дома; и какое чувство преобладало, – желание или нежелание его видеть – ей трудно было определить. Просидев так минут пятнадцать и ни разу не услышав голоса мисс Бингли, Элизабет неожиданно дождалась от нее холодно-равнодушного вопроса о здоровье ее семьи. Она ответила с готовностью, но с таким же холодным равнодушием; и более мисс Бингли к ней не обращалась.
Еще одно изменение в течение их визита наступило тогда, когда в комнату вошли слуги, которые несли холодное мясо, пирожные и разнообразие лучших как на это время года фруктов. Но это произошло только после многочисленных красноречивых взглядов и улыбок миссис Эннсли в сторону мисс Дарси, призванных напомнить о ее обязанности хозяйки. Теперь всему обществу было чем заниматься – не все были способны поддерживать разговор, но все были способны поглощать пищу, поэтому прекрасные пирамиды из винограда и персиков быстро собрали присутствующих вокруг стола.
За этим занятием Элизабет имела достаточно времени, чтобы решить – хочет она или не хочет прихода мистера Дарси, руководствуясь при этом теми чувствами, которые будут преобладать во время его появления в комнате. И когда он все-таки зашел, то, несмотря на желание его увидеть, которое в тот момент преобладало, она начала жалеть, что это произошло.
Некоторое время мистер Дарси провел с мистером Гардинером, который вместе с работниками поместья занимался рыбалкой, и оставил его только тогда, когда узнал, что Элизабет и миссис Гардинер собирались нанести в то утро визит Джорджиане. Как только он появился, Элизабет мудро решила быть полностью непринужденной и сдержанной. Это было очень правильное, но очень трудно выполняемое решение, потому что она убедилась: к ним двум было приковано внимание всего общества, и ни один глаз не упустил случая наблюдать за его поведением после того, как он вошел в комнату. Ни на одном лице внимательная любознательность не отразилось так сильно, как на лице мисс Бингли, несмотря на широкие улыбки, которые появлялись на нем всякий раз, когда она с кем-нибудь разговаривала. Она еще не потеряла голову от ревности и отнюдь не оставила надежды заполучить мистера Дарси. При появлении брата мисс Дарси начала прилагать огромные усилия, чтобы принимать более живое участие в разговорах; Элизабет убедилась, что ему очень хотелось, чтобы она и его сестра ближе познакомились, и поэтому всячески поощрял последнюю к разговорам. Это тоже не прошло мимо внимания мисс Бингли: она рассердилась и безрассудно воспользовалась первой же возможностью снисходительно-покровительственно вставить в разговор такой вопрос:
– Скажите, мисс Элиза, – а что, Н-ский полк уже покинул Меритон? Для вашей семьи это, наверное, стало тяжким ударом.
В присутствии Дарси она не решилась вспомнить имя Викхема, и Элизабет сразу же поняла, что именно его имела в виду мисс Бингли; связанные с ним воспоминания на мгновение огорчили ее, но она быстро взяла себя в руки, чтобы дать отпор такому злому наскоку и незамедлительно ответить, сказала достаточно спокойным тоном. Когда Элизабет говорила, то невольно заметила, что лицо мистера Дарси мгновенно покраснело, а сестра его не могла подвести глаза от неожиданного смятения. Знала бы мисс Бингли, сколько неприятности она нанесла в тот момент объекту своих устремлений, то ни за что бы не решилась на такое замечание; и ей просто хотелось сбить с толку Элизабет, напомнив о человеке, к которому, как ей казалось, та была небезразлична; ей хотелось заставить ее проявить свою опрометчивость, чтобы Дарси подумал о ней плохо, и, возможно, напомнить последнему о глупости и несуразности, характерными для отношений между определенными представительницами их семьи и военными Н-ского полка. Ясно было, что мисс Бингли ничего не знала о том побеге с Викхемом, который задумывала мисс Дарси. Эта тайна охранялась со всей возможной тщательностью, и ни одна живая душа, кроме Элизабет, о ней не узнала. Особенно тщательно мистер Дарси скрывал это от сестер мистера Бингли, ибо – как когда-то казалось Элизабет – надеялся, что они будут родственницами его сестры. В свое время такой план у мистера Дарси, наверное, был; и если он непосредственно и не побуждал его разбить отношения между мистером Бингли и старшей мисс Беннет, то все равно как-то привел к его быстрой заинтересованности судьбой своего друга.
