Кэтлин Вудивисс - Нерешительный поклонник
– Черта с два! – вскинулся Колтон, обнаружив, что в нем еще остался мятежный дух.
Старик с любопытством покосился на него, гадая, уж не оскорбил ли он аристократа.
– Документы должны быть подписаны вами и свидетелями, милорд. Вы не согласны? Или не хотите жениться на матери вашего ребенка?
Стены ловушки смыкались, кладя конец всем его чаяниям и надеждам. Как будто безжалостная черная рука легла на его горло, отсекая приток воздуха. И больше всего он жалел о потере Адрианы. Он не собирается исправлять несправедливость даже по отношению к собственному ребенку, если это означает потерю женщины, которую он желал всем своим существом.
С кровати не донеслось ни звука, и Колтон, оглядевшись, увидел, что глаза актрисы закрыты, а дышит она часто и неглубоко.
– Похоже, у вас почти не остается времени, милорд, – заметил священник. – Мисс Мейс умирает.
Колтон ощутил, как по всему телу распространяется ледяной холод.
– Я женюсь, – неохотно пробормотал он.
– А ребенок? Вы заберете его с собой?
– И выращу его как своего собственного, – поклялся Колтон, впрочем, без особенного энтузиазма.
Казалось, прошло всего несколько минут, прежде чем брачные обеты были произнесены: едва слышно – Пандорой и весьма сухо – Колтоном. Нет нужды пояснять, что он чувствовал себя, как мальчишка-озорник, попавшийся в поставленный им же самим капкан.
– Кормилица сообщила мне, что готова позаботиться о ребенке, если вы и ее увезете с собой, милорд. Вы согласны?
Эта идея понравилась Колтону не больше, чем требование жениться, но выхода в этот момент он просто не видел.
– Похоже, у меня нет выбора. Ребенка все равно нужно кормить.
Священник сделал знак кормилице собирать вещи, и Колтон брезгливо поморщился при виде неряхи. Она так и не застегнула блузку и, отложив ребенка, тяжело поднялась со стула. Заметив, что Колтон наблюдает за ней, она широко улыбнулась. Колтона едва не затошнило при виде полусгнивших зубов, но она как ни в чем не бывало вытерла указательным пальцем сосок, из которого капало молоко, и медленно облизала, выражая всем видом величайшее наслаждение.
Колтон с гримасой отвращения отвернулся. Женщины и раньше вешались ему на шею, но не столь же омерзительные! Неужели найдется мужчина, способный лечь в постель с этой тварью?!
– Ее зовут Элис Коббл, милорд, – объявил настоятель. – Она сказала, что мужа убили на войне, так что у нее никого теперь нет. Что же до жалованья… она потребует не более двух – четырех пенсов, кроме еды и крыши над головой. Уверен, что она сумеет позаботиться о вашем ребенке.
А вот Колтон был совершенно уверен в обратном, как и в том, что в жизни не видел существа грязнее и противнее. Страшно подумать, что придется возвращаться с ней домой в одном экипаже, ибо исходивший от нее смрад мог свести с ума самого неприхотливого человека. Ее волосы, давно нуждавшиеся в воде и мыле, торчали неопрятными космами из-под засаленного платка. Она так и не прикрыла грудь, мало того, едва не совала ее ему в лицо. Интересно, как скоро он сможет найти ей замену? Оставалось надеяться, что это будет не так уж сложно.
Колтон повернулся к Пандоре и понял, что ее силы быстро иссякают.
– Не можете ли вы помочь ей? – спросил он настоятеля. Тот выступил вперед, прижал пальцы к запястью актрисы и, вздохнув, покачал головой.
– Сомневаюсь, что ваша жена протянет и час, милорд.
– Я останусь с ней.
– Не стоит, милорд. Она скоро отойдет, а если вы промедлите, на ваш экипаж могут напасть бывшие солдаты. Те самые, что, вернувшись с войны, обнаружили, что работу и еду найти не так-то легко. Они собираются в шайки по всему городу и творят бесчинства в отместку за то, что правительство оставило их без средств к существованию. Иными словами, аристократы наслаждаются всеми радостями жизни, когда простые солдаты голодают.
– Я сражался бок о бок с многими из этих людей и могу им только посочувствовать. И готов рискнуть. Не хочу, чтобы Пандора умирала в одиночестве.
– Я буду здесь, милорд.
– Так или иначе, я остаюсь, – решительно объявил Колтон. – Я никогда еще не был женат, но считаю, что муж не должен оставлять умирающую жену.
– Вы правы, – кивнул настоятель. – Я всего лишь думал о вашей безопасности.
– Это ни к чему. В жизни я сталкивался куда с худшими бедами, чем банда головорезов.
– Да, эта молодая женщина говорила о вашей храбрости под огнем противника.
– Кол… – раздался слабый голос с постели.
– Я тут, Пандора, – откликнулся Колтон. – И не покину тебя.
– Я только прошу… быть хорошим отцом… нашей дочери.
С этими словами она закрыла глаза и перестала дышать.
Преподобный Гудфеллоу снова проверил ее пульс и торжественно закрыл простыней лицо усопшей.
– Она мертва, милорд.
Колтон сокрушенно покачал головой, встал и, сунув руку в карман, вынул тяжелый кошелек и вложил в руку священника.
– Этого достаточно, чтобы заплатить за разрешение на брак, достойно похоронить Пандору на приличном кладбище и поставить надгробную плиту. Ее дочь со временем захочет узнать, где положили мать. Как я могу найти вас, после того как улажу домашние дела?
– У меня небольшой приход по дороге в Оксфорд, милорд, – пояснил священник. – Ваша жена будет похоронена там.
Он вытряс монеты на ладонь и вскинул на Колтона удивленные глаза:
– Вы очень щедры, милорд.
– И купите еды для солдат. Уверен, что вы знаете немало бедняг, которые остались без крова и работы, – бросил Колтон и, повернувшись, сделал кормилице знак следовать за ним.
Женщина прижала к себе ребенка и подняла маленький потрепанный саквояж.
Колтон заранее предвкушал неприятный разговор с матерью, но в жизни не предполагал, что, выслушав его, она лишится чувств. Несчастная наверняка бы разбила голову о мраморную столешницу, не сумей сын вовремя ее подхватить. Гаррисон поспешил открыть дверь, а Колтон, позвав горничную Филаны, понес мать в спальню, где положил на постель.
Горничная принялась вытирать ей лицо смоченной в холодной воде тряпочкой. Филана постепенно пришла в себя, но, вспомнив рассказ сына, застонала и прикрыла глаза дрожащей рукой.
Колтон тихо попросил Гаррисона спуститься и проводить Элис Коббл в детскую.
– И прикажите слугам уговорить ее искупаться и вымыть голову, – добавил он. – Если она откажется, будет говорить со мной. Я ни при каких обстоятельствах не позволю этой грязной твари находиться здесь в подобном виде, так что предъявите ей обычный ультиматум, как всем служанкам при найме.
– Да, милорд.
Едва за дворецким закрылась дверь, Филана повернула голову и взглянула на сына полными слез глазами.
