Татьяна Романова - Лисичка
Долли рассказывала мужу о заказанных винах, а он молча глядел на прямой пробор в волосах цвета красного дерева и вспоминал свою «брачную ночь». Услышав слова жены про пари, герцог чуть не задохнулся и поблагодарил бога, что в коридоре, по которому они шли, было полутемно, и она не могла заметить его бледность. Чарльз довел девушку до двери спальни, признал ее победу в их споре, пожелал спокойной ночи и закрыл за ней дверь. А потом долго прислушивался к голосам Долли и горничной за тонкой стенкой, к легким шагам жены, а затем к убийственной тишине в соседней спальне. Его терзания были так ужасны, что, казалось, должны были выжечь эту несчастную любовь в его душе. Утром герцог смог собрать свою разбитую жизнь и решил начать всё с чистого листа, а к Долли относиться как к посторонней женщине, которая будет год гостить в его доме. И вот сейчас она своим обаянием и веселой настойчивостью пробивала брешь в его обороне. Но этого допустить было нельзя, второй раз ему такую ночь не пережить.
Внимательно выслушав жену, герцог похвалил ее и всех служащих и, согласившись с предложениями Долли, закрыл совещание и уехал кататься. Три часа прогулки взмылили Золотого, но чувства Чарльза привели в равновесие. И теперь каждый день после утреннего совещания он уезжал кататься, чтобы вечером выдержать совместную трапезу с герцогиней.
Сейчас Долли проводила мужа взглядом и признала, что за две недели новой жизни она так и не смогла достучаться до него. Признав поражение, она решила больше не думать о своих чувствах, а заняться делами, и отправилась в комнатку возле кухни, где миссис Грин занималась счетами и вела расходы.
Обсудив с экономкой меню завтрашнего дня, когда ожидался приезд родных Долли, и поговорив про десерт для праздника, она пошла в оранжерею, но в это время ее окликнул Сиддонс.
— Ваша светлость, прибыли ваши вещи из Лондона, и вашего коня тоже привезли.
— Отлично, — обрадовалась девушка, и побежала на крыльцо.
Ее новый конь, волнуясь, прял ушами, слушая уговоры старого Саммера, прибежавшего из конюшни посмотреть на это чудо, принадлежащее теперь герцогине. Посмотреть действительно было на что. Крылатый мастью очень походил на ее Лиса, был такой же сухой, с великолепными линиями корпуса, изящной головой и гибкой шеей, но этот конь был выше, а его чемпионский титул подтверждал, что по скорости ему нет равных.
— Саммер, пусть Крылатый отдохнет с дороги, а через три часа оседлайте его для меня, — попросила Долли и улыбнулась старому конюху своей самой обворожительной улыбкой, — только седло возьмите мужское.
— Хорошо, ваша светлость, — согласился оторопевший конюх, а герцогиня, велев нести сундуки в ее спальню, отправилась разбирать вещи.
Сразу после свадьбы брат передал Долли чековую книжку на счет в банке, открытый на ее имя, куда перевел наследство, оставленное ей отцом. В тот же день он перевел на счет герцога Гленорга сто тысяч фунтов приданого, которое давал за сестрой. Теперь Долли могла сама распоряжаться своим состоянием. Она положила деньги на имя Даши Морозовой и заказала в ювелирной конторе Гэррарда подарок для сестры, ведь Лизе через несколько дней исполнялось семнадцать лет. Подарок тоже должен был прибыть вместе с ее вещами. Действительно, в первом же сундуке, который она открыла, Долли обнаружила бархатный футляр с золотыми серьгами, где к розетке из маленьких бриллиантов крепились большие грушевидные жемчужины.
Долли так не хватало сестры, ее доброты и поддержки. Герцогине стало стыдно, что захваченная событиями, случившимися в ее жизни, она отдалилась от Лизы, перестала о ней заботиться, а ведь ее маленькая сестренка всё последнее время была слаба и быстро уставала. Долли решила, что нужно оставить сестру здесь, по крайней мере, она будет не одна, Лиза поможет ей пережить этот нудный год.
Убрав серьги, герцогиня отдала распоряжения Зое, поручив развесить платья, а сама начала искать в сундуках свой мужской наряд. Катя не подвела и аккуратно завернула его вместе со шпагой, пистолетами и треуголкой в белую ткань, а сверху прикрыла сверток той амазонкой, в которой Долли каталась с герцогом в Гайд-парке. Девушке снова стало грустно — ведь тот обаятельный и веселый молодой человек так разительно отличался от теперешнего сухого и серьезного герцога Гленорга.
— Ну и пусть, — надменно вскинув голову, тихо сказала Долли, — никто тут не нуждается в его улыбках.
Она с помощью Зои сняла платье, надела панталоны и серый сюртучок с черными аксельбантами, потом натянула сапоги и, закрутив волосы в тугой узел, надвинула на лоб треуголку.
— Как, Зоя, похожа я на мужчину? — весело спросила девушка.
— Ну, не знаю, — задумчиво протянула горничная, глядя на явно выступающую под серой тканью высокую грудь хозяйки, — если только на грудь не смотреть, то — похожа.
— Сделаем, как всегда: принеси мне из гардеробной герцога белый шелковый шейный платок, — велела Долли, и пока Зоя, аккуратно повернув ключ в двери, соединяющей спальни супругов, проскользнула в комнату герцога, она еще раз осмотрела себя со всех сторон.
— Вот, барышня, достала, — сказала Зоя, протянув хозяйке большой шелковый платок, — в комоде нашла.
— Ты аккуратно всё положила, никто не заметит? — спросила герцогиня, завязывая платок узлом на шее, а концы свободно расправив на груди.
— Не беспокойтесь, их там не меньше двух дюжин, а может быть и больше, я все сложила, как было.
— Ну, и прекрасно, разбирай вещи, а я поехала кататься, — распорядилась Долли, помахала служанке рукой и стремительно вышла из комнаты.
Около конюшни Сиддонс уже прогуливал оседланного Крылатого. Он сначала не узнал герцогиню в стройном юноше, а потом помог ей сесть в седло и попросил:
— Ваша светлость, вы уж только по дорогам скачите, по полю не ездите, там — кроличьи норы, не дай бог это сокровище ногу повредит.
— Хорошо, — согласилась Долли, — я поеду по дороге вокруг поместья, герцог всегда по ней ездит.
С высокого холма, на котором стоял дом, она уже много дней наблюдала одну и ту же картину: как ее муж скачет по подъездной аллее, а за воротами сворачивает направо, летит через поля и крошечной точкой исчезает под сенью далекого леса. Она погладила шею красавца-коня, прошептала ему в ухо ласковые слова, как всегда делала с Лисом, и благородный конь, приняв новую хозяйку, послушно понес ее с холма к подъездной аллее. Долли пригнулась к шее Крылатого, и ей казалось, что они летят по воздуху, так стремительно копыта лошади отрывались от земли.
— Мы летим!.. — радостно вскинув голову, прокричала она ветру, пролетев мимо сторожки и ворот. В ответ ветер сорвал с ее головы треуголку, но Долли не стала останавливаться, захваченная бешеной скачкой, решив, что подберет шляпу на обратном пути.
