Моника Маккарти - Суровая нежность
Придя в ярость, он попробовал заставить ее ревновать, заигрывая с Джоанной, служанкой, с которой имел глупость спать несколько лет назад. Но безразличие Мюриел к его поступкам посеяло у него в душе панику. Позже тем вечером он послал за ней под предлогом, что у него болит голова, и она прислала лекарство… с Джоанной.
Поделом было бы Мюриел, если б он переспал с девкой. Та была совсем не прочь. Но он не мог так обидеть Мюриел, как бы она ни заслуживала этого за такое открытое пренебрежение.
Уилл даже мысли не допускал, что она больше не любит его. Что, вынудив ее вернуться, он совершил ошибку. Она просто упрямится, вот и все. Но время идет, остается всего неделя, а он уже не знает, что еще придумать.
Он замер, услышав стук в дверь.
– Войдите, – крикнул он, собравшись с духом.
Дверь открылась, и он чуть не испустил вздох облегчения. Его бы уже не удивило, если б она опять прислала Джоанну, но в комнату вошла Мюриел.
Боже, какая она красивая. Такая хрупкая на вид, но в ней безошибочно чувствуется внутренняя сила, что всегда притягивало его. Длинные и волнистые белокурые волосы, фарфоровая кожа, светло-голубые глаза, точеные, совершенные черты и… безразличие во взгляде.
Он ощутил какой-то странный толчок в груди, не просто тоскливого желания, но страха. В душе стал затягиваться узел все туже и туже, покуда не достиг предела, готовый вот-вот порваться. Он не может быть настолько безразличен ей, он этого не позволит.
Она взглянула на кувшин у него в руке – что, черт побери, случилось с его кубком? Во взгляде не было неодобрения, но он все равно его почувствовал.
Внезапно он ощутил себя голым и незащищенным. Как будто она сорвала с него маску грозного, неприступного графа и увидела неуверенность и отчаяние, которые он пытался утопить в вине. Он оттолкнул прочь кубок, раздраженный своей слабостью. Он сильнее ее, черт побери. Это она нуждается в нем.
– Вы хотели видеть меня, милорд?
– Проклятье, Мюриел, прекрати называть меня милордом.
Она безучастно взглянула на него.
– А как бы вы хотели, чтоб я вас называла?
Он пересек комнату и захлопнул за ней дверь, сжав кулаки от злости.
– Как называла меня всегда: Уилл. Уильям. – «Любимый».
Его швыряло, как корабль в шторм, но она лишь пожала плечами, как будто ей до него нет никакого дела.
– Что ж, хорошо. Зачем вы посылали за мной, Уильям?
Этот холодный, бесстрастный тон всколыхнул новую волну паники у него в крови. Он схватил ее за руку и вынудил посмотреть на себя, борясь с порывом встряхнуть как следует, чтоб привести в чувство.
– Прекрати, Мюриел. Зачем ты так со мной обращаешься? К чему так упрямишься?
Чуть заметная насмешливая улыбка приподняла уголки ее губ.
– А ты полагал, что, привезя меня сюда, заставишь передумать? Что сможешь подчинить меня своей воле? Раздавить меня в своем железном кулаке, как делаешь со всеми, кто не подчиняется тебе?
– Нет, черт побери. – Но именно так он и думал. Он отпустил ее, взъерошил руками волосы. – Я хочу, чтоб ты была со мной. Я люблю тебя, Мюриел. Если я б мог жениться на тебе, то сделал бы это. Я просто пытаюсь найти наилучший выход из этой ужасной ситуации. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Я буду обращаться с тобой как с королевой. Буду любить тебя так, как если б ты была моей женой.
– Да вот только я не буду твоей женой, – отозвалась она равнодушно, игнорируя эмоции, которые он, казалось, не мог сдержать. – Если бы ты действительно любил меня, Уильям, то не просил бы об этом. Я могу простить тебя за то, как ты должен поступить, так неужели ты не можешь оказать мне такое же уважение? – Он ничего не ответил. Ему нечего было сказать. – Что, по-твоему, я буду чувствовать, когда ты женишься и приведешь в дом жену?
Он ощутил искорку надежды.
– Так тебя это беспокоит? Я бы никогда не поступил так с тобой. Тебе никогда не придется видеть ее. Я поселю тебя в другом замке.
– Понятно. – Она притворилась, что обдумывает его слова. – Как ты предусмотрителен. Как хорошо ты все это спланировал! Похоже, ты подумал обо всем. Это очень хорошее предложение, и, я уверена, мне бы следовало пожалеть о своем отказе. Но я через неделю намерена вернуться в Инвернесс, и что бы ты ни говорил, какими бы богатствами ни искушал меня, я не передумаю.
Он поверил ей. Поверил, будь она неладна. Ярость заклокотала в крови, делая его полубезумным.
Нет, вы только посмотрите на нее! Она же маленькая и тоненькая как тростинка. Да он может одной рукой переломить ее пополам. Она не сильнее, чем он, дьявол забери все на свете, не сильнее! А он ничего не может с ней поделать.
Рот его вытянулся в жестоком подобии улыбки.
– А если тебе ни к чему будет возвращаться в Инвернесс? Что тогда, Мюриел? Одно мое слово, и Росс откажет тебе в покровительстве. Долго ли врачи Инвернесса позволят тебе обучаться у них в гильдии без него?
Но она даже бровью не повела в ответ на его жестокую угрозу. Эти длинные, густые, трепетные, как у лани, ресницы, такие мягкие, словно крылья бабочки, даже не дрогнули. Он вспомнил, как они веерами лежали на щеках, когда он обнимал ее.
– Вряд ли долго, – тихо отозвалась она. – Но и это не заставит меня передумать. Найдется какое-нибудь место, где нужен целитель, куда не дотянется рука могущественного графа Сазерленда. Даже если придется уехать в Англию, я найду место, чтоб начать новую жизнь.
Она ненавидит англичан с тех самых пор, как солдаты изнасиловали ее. Когда он узнал, что произошло, то лично позаботился о том, чтобы отыскать их всех и покарать. Ему не повезло только однажды – один из подонков погиб в сражении раньше, чем он нашел его. И то, что она скорее отправится в Англию, чем останется с ним…
– Ты шутишь. – Но он боялся, что нет. Он чувствовал, что теряет почву под ногами, словно мир – его мир – летит куда-то в тартарары, а он не в силах это остановить. Он надвигался на нее, пока она не уперлась спиной в дверь. – Я не отпущу тебя.
Их глаза встретились. Он не мог думать о том, как она смотрит на него, ибо боялся, это будет означать, что он потерял ее. Но как могли голубые глаза внезапно сделаться такими черными?
Он ненавидел себя за то, что делает – загоняет ее в угол, используя преимущество в физической силе, – но зашел уже слишком далеко, чтоб остановиться. Это сражение, которое он не проиграет – не может проиграть.
Она тоже видела это. В одном долгом взгляде, который сотряс его сильнее, чем любой удар меча, он увидел в ее глазах нечто новое.
