Лаура Кинсейл - Тень и звезда
— Он был внутри этой мебели…
Она кивнула на столик.
— Да, вижу. Полагаю, вы об этом знать, жена-сан?
— Нет, откуда? — возмутилась Леда. — Ножка отломилась, и тогда я увидела, что внутри ее находится клинок. — Леда замолчала, не зная, что говорить дальше.
Икено искоса посмотрел на Сэмюела.
— Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы обмануть меня, подсунув фальшивый клинок, а?
Сэмюел молчал.
Тогда Икено коротко кивнул, и через мгновение перед ним развернули плетеную циновку, на которую ровно посередине поставили шкатулку. Когда на циновку аккуратно выложили ее содержимое, завернутое в ткань, а также какие-то кувшины и мелкие инструменты, Икено, приняв суровый вид, опустился на колени и положил золотые ножны на циновку. Потом он наполовину вытащил из них эфес и ударил себя кулаком по руке. Грубый кусок металла, и без того едва державшийся в рукоятке, выпал, и Икено швырнул его за борт.
Как только всплеск воды затих, вперед выступил помощник Икено и с поклоном передал ему клинок с гравировкой.
Икено взял меч и провел рукой по острию, затем приложил рукоятку к новому клинку. Металл вошел в отверстие лишь наполовину — ему явно что-то мешало.
Тогда Икено перевел взгляд на Сэмюела.
Леде еще ни разу не приходилось видеть столь напряженное выражение на лице мужа, как в это мгновение.
Японец вновь опустил глаза на меч и осторожно постучал эфесом по раскрытой ладони, после чего клинок, чуть дрогнув, прочно встал на место.
— Есть! — Тихое восклицание Икено нарушило воцарившееся на палубе оцепенение, окружающие дружно заулыбались и заговорили.
Склонившись над мечом, Икено вставил на место шпильку, скреплявшую две его части, а затем резко взмахнул рукой. Взметнувшийся в воздух клинок засверкал в солнечном свете.
— Банзай! — разнесся над водой восторженный крик японцев.
— Теперь мы можем ехать домой? — спросила Леда.
Сэмюел улыбнулся.
— Слушай меня внимательно, — проговорил он по-английски той самой скороговоркой, которая, по его словам, должна быть непонятна мистеру Икено. — Что бы ни случилось, поступай, как я тебе велю. Сейчас поклонись этому человеку, а потом мне.
Леда повиновалась, в точности скопировав движение, которое при ней сотни раз проделывали Сэмюел и Доджун, но мистер Икено не обратил на нее никакого внимания. Взглянув на Сэмюела, он кивнул, прижал меч к груди и расправил плечи.
— Уважаемая жена Джурада может оказать Кваннону услугу. Прошение получено, и Икено обещает его выполнить. В будущем достойная жена-сан не оставаться одна, пока Икено жив.
— Благодарю, — ответил Сэмюел по-японски. — За это я буду вечно служить вам, Икено-сама. — Он взглянул на Леду, как бы напоминая о необходимости поклониться ему, а затем медленно, пока она еще не выпрямилась, проговорил: — Как только я тебе скажу, тут же прыгай в воду и не медли!
Леда резко выпрямилась.
— Что? — переспросила она.
— Делай, как я сказал, черт побери! — Его рот сжался в тонкую линию.
— Но…
Неожиданно подойдя к Леде, Сэмюел подтолкнул ее к поручням, а сам, встав к ней лицом, загородил ее от остальных.
— Слушай меня внимательно, — яростно процедил он сквозь зубы, — если ты не выполнишь в точности моего приказания, то живая домой ты не вернешься, так же как и я. Это не костюмированный бал, поняла? — Он резко протянул руку и тряхнул ее за воротник. — А теперь начинай плакать, немедленно!
Издав резкий звук, походивший на рык, Сэмюел быстро отошел и, приблизившись к Икено, остановился напротив него.
— Йои шийо, — громко сказал он.
Японец ответил ему длинной тирадой на родном языке, затем указал на меч и на себя.
Подумав, Сэмюел склонил голову, словно соглашаясь с его решением, и Икено начал раздавать приказы своим людям. Их лица сразу посуровели, движения стали четкими и размеренными. Перед первой циновкой положили вторую, на которую через мгновение выложили меч покороче с простым эфесом.
Опустившись перед мечом на колени, Сэмюел прикоснулся к нему лбом, а затем выпрямился.
Мистер Икено тоже встал на колени лицом к Сэмюелу и взял в руки меч покороче: каждое его движение было предписано древним ритуалом. Вытащив меч из ножен, Икено вынул его из рукоятки, потом медленно протер клинок тканью.
Вокруг стояла полная тишина, нарушаемая лишь плеском невысоких волн; тем не менее Леде происходящее нравилось все меньше. Она видела, как Икено похлопал по мечу небольшой подушечкой, похожей на пуховку для пудры, отчего на клинке остался легкий слой белого порошка. Затем он стер порошок другим куском ткани.
Когда сталь заблестела, Икено повертел клинок перед глазами, внимательно оглядывая его со всех сторон. Видимо, убедившись в его безупречности, он протянул клинок Сэмюелу.
Внимательно осмотрев меч, Сэмюел вернул его Икено, и тот, смочив кусок ткани маслом, снова тщательно протер меч, затем вставил клинок в рукоятку и выложил меч без ножен на циновку острым концом к Сэмюелу.
У Леды перехватило дыхание. Неужели они собираются биться на мечах?
— Сэмюел, — проговорила Леда дрожащим голосом, — я хочу домой.
Икено взглянул на нее с таким выражением, как будто это заговорила чайка, тогда как Сэмюел несколько мгновений хранил молчание, а затем обратился к Икено:
— Гомен насаи.
Икено кивнул, и Сэмюел, вложив меч в ножны, опустил его на циновку, после чего встал и подошел к Леде.
— Мы не можем сейчас поехать домой, — сказал он и склонился к ее уху. — Делай то, что я говорю, и больше я ни о чем тебя не прошу.
— Но я не хочу, чтобы произошло что-то ужасное! Не хочу!
— Ты любишь меня?
Ее губы приоткрылись.
— Да!
— Тогда положись на меня и делай, как я скажу. Я люблю тебя, Леда, не забывай об этом. — По лицу Сэмюела пробежала улыбка. — И не забывай дышать, хорошо?
— Но, Сэмюел! Я должна знать, что с тобой ничего не случится!
— Не забывай, — прошептал он.
Отойдя от жены, Сэмюел вновь оказался лицом к лицу с Икено и, поклонившись, перевел взгляд на Гокуакуму.
Икено ответил поклоном на поклон, а затем предложил гостю небывалую честь: каишаку. Это означало, что он был готов завершить ритуальное самоубийство с помощью клинка-демона, чтобы избавить Сэмюела от страшной боли. Суть его благородного ритуала состояла в том, что как только Сэмюел вонзит в себя острие меча, Икено снесет ему голову.
Сэмюел не сводил глаз с рук, полирующих Гокуакуму так ласково, словно это мать заботится о собственном ребенке. Икено не спешил: казалось, ему хочется узнать, сколько мертвых тел оставил после себя Гокуакуму и сколько человек он может лишить жизни в будущем.
