Дженнифер Блейк - Вкус страсти
— Позволишь? — своим самым аристократическим тоном переспросила она.
— Прошу прощения, миледи, но…
— Ты не можешь остановить меня. Сейчас я принадлежу сама себе, ведь у меня нет ни отца, ни брата, ни мужа, ни другого мужчины, который мог бы отдавать мне приказы. — Как приятно ей было произносить эти слова! У нее словно камень с души упал — камень, образовавшийся за целую жизнь ожиданий, запретов и подчинения диктату других. Что бы ни случилось дальше, она больше никогда не станет слепо исполнять желания мужчины.
— Но, леди Маргарита, только подумайте, в какое положение вы меня ставите! — простонал Оливер.
Подошла Астрид и встала рядом с Маргаритой. Она посмотрела, задрав голову, на свою хозяйку, и в ее глазах светилось понимание. Покосившись на Оливера, карлица заговорила своим писклявым голоском:
— Леди Маргарита может тебе посочувствовать, пустоголовый остолоп, но перед ней стоит очень важная задача. Она хочет заняться собственными делами, не имеющими ничего общего с делами мужчин.
— Король будет недоволен.
— Если уж на то пошло, мы тоже не очень-то им довольны, — решительно тряхнув головой, заявила Астрид. — Что он сделал, кроме как использовал нас в своих собственных целях? Давай, подсуетись, подготовь все, иначе мы с госпожой отправимся в путь без тебя.
Оливер увещевал, угрожал и даже рвал на голове волосы — и все зря. Собственно, всем было ясно, чем все закончится.
В изнурительное путешествие отправились на рассвете. Они сразу взяли темп, привычный для воинов, так что получилась не неспешная прогулка по сельским дорогам, а бешеная скачка, в результате которой они попали из северо-западной Англии, где в основном поддерживали Йорков, на юго-восток. Их путь был отмечен немалыми расходами и бесчисленными проклятиями. Частая смена лошадей, холодная пища и грубые скамьи у камина, служившие кроватями, — таков был их удел. К концу третьего дня Маргарита была вынуждена подвесить руку на перевязь, но, несмотря на это, при каждом новом ударе копыт о землю ее пронзала боль от кончиков пальцев раненой руки до позвоночника. Она уже была готова признать, что усилия оказались для нее чрезмерными, когда они, наконец, добрались до женского монастыря, где обитала сестра Беатриса.
Это был сонный анклав, здесь мирно паслись овцы, ревели коровы, а стены, построенные много веков назад для защиты от викингов, окружали кучку домиков, не отличавшихся ни красотой, ни комфортом. Здесь находилась норманнская церковь, чьи образовывающие квадрат стены возвышались в одном конце территории монастыря; длинные дормитории, построенные в виде четырехугольника, на одном из углов которого располагалась крытая галерея, где выращивали, помимо прочего, и целебные травы; несколько вспомогательных зданий, сооруженных здесь за прошедшие столетия для хозяйственных целей. На близлежащем болоте произрастал тростник, которым крыли двускатные крыши, и множество растений, помогающих поддерживать силы.
Матушка настоятельница оказалась дамой чрезвычайно практичной. Услышав, что гости желают побеседовать с одной пожилой монахиней, она очень быстро это устроила, не выказывая особого любопытства. Возможно, этому способствовало заявление Маргариты о том, что они якобы прибыли по «королевскому поручению», но, возможно, и то, что аббатиса была слишком занята, чтобы интересоваться воспоминаниями на смертном одре.
Маргариту вместе с Оливером и Астрид провели в квадратную келью. Она оказалась более просторной, чем обычно, но без каких-либо излишеств, если не считать таковыми аналой в углу и окно, выходившее в сад, где пчелы гудели в цветущих травах. Их сладкий и насыщенный аромат проникал в помещение, где умирала старая женщина, к которой приехала Маргарита со своими спутниками. Что ее ждало в ближайшем будущем, было ясно: в келье ощущались запахи старости и болезни, которые не мог перебить даже аромат цветов.
Женщина на кровати перебирала в скрюченных пальцах четки, словно в непрерывной молитве. У нее было приятное лицо с тонкой, хрупкой кожей, не имевшей морщин, за исключением складок с обеих сторон рта, возникших, очевидно, из-за необходимости терпеть сильную боль. Глаза глубоко запали и помутнели от старости. Сначала она раз волновалась и даже испугалась, но, узнав о цели их визита, успокоилась.
— Благодарение Богу, вы приехали! — произнесла она еле слышным шепотом. — Боль в боку становится нестерпимой, и скоро Господь заберет меня отсюда. Но теперь, поскольку вы здесь, я могу упокоиться с миром, зная, что правосудие восторжествует.
— Правосудие? — переспросила Маргарита, подступая ближе в кровати. Оливер и Астрид последовали ее примеру.
— Я долго ждала, так долго, что уже оставила надежду. Столько смертей, столько горя, и все зря. Я молилась, не останавливаясь…
— Правосудие — для чего? — Страх, что женщина просто бредит, что она ничего ценного не сможет сообщить, поскольку не понимает, что говорит, походил на тлеющий уголек в груди Маргариты.
— Для кого, вы хотите сказать. Для бедной леди Элеоноры, которая не заслуживала такого отношения, такого предательства. Отец Иосиф сказал, что на ней лежит грех прелюбодеяния, что именно по этой причине она пришла разродиться к нам. Я настолько осмелела, что спросила: как такое может быть, ведь у нее есть свидетельство о браке, а значит, этот брак благословлен церковью. Да и мужчина, от которого она понесла, был королем, а ему никакая женщина не посмеет отказать.
— Королем? Вы хотите сказать…
— Эдуард IV, вот кто это был, хотя он уже мертв, мертв много-много лет. Да и милая леди Элеонора тоже. Знаете, ее потом отослали прочь. Я слышала, ее отправили в женский монастырь в Норидже. Ах да, еще я слышала, что она умерла там от горя. — Невидящий взгляд пожилой монахини устремился к окну, а ее бледные, бескровные пальцы по-прежнему перебирали черные бусины, словно семена цветов. Тихие щелчки в убаюкивающей тишине походили на музыку. — Я иногда спрашиваю себя: а не помогли ли ей уйти из жизни?
— Вы хотите сказать, из-за брака? — Маргарита медленно и глубоко вздохнула, а за ее спиной Оливер и Астрид обменялись мрачным взглядом.
— И свидетельства о браке, да. Бедный агнец, суженый, склонил ее к неосмотрительному поступку, и в результате он бросил ее из-за страсти к этой женщине, Вудвилл. Тайным он был, его брак с той ведьмой, поскольку Эдуард боялся, что леди Элеонора громко возропщет. Как будто она хоть когда-то роптала. Она была слишком горда, понимаете ли. Даже если бы ее родных король не удостоил своей милостью за то, чтобы они позаботились о ее исчезновении, она бы молчала.
