Джейн Фэйзер - Изумрудный лебедь
— Ну возможно, — вяло согласилась Миранда. — Но ведь он ухаживает не за мной. Возможно, вы воспримете его ухаживания иначе. Вероятно, вам это будет приятно. Я уверена, он вам понравится…
— Миранда, я не собираюсь за него замуж! — перебила Мод, вскакивая с места. — Я не знаю, каковы намерения лорда Харкорта, но я не выйду за герцога! Я вообще не выйду замуж! — Она возбужденно забегала по комнате. — Я уйду в монастырь вместе с Бертой.
Но когда Мод произнесла эти слова, она почувствовала в них какую-то фальшь. Она произносила их много раз прежде, почему же теперь они звучали неубедительно? Мод снова бросилась в кресло и уставилась на огонь в камине. Все в ее жизни смешалось. Она знала, что не желает выходить замуж, что не может связать судьбу с протестантом. Девушка была уверена, что хочет уйти в монастырь и посвятить свою жизнь Христу. Она это твердо знала. Или нет?
— Что вас беспокоит? — спросила Миранда.
— Не знаю, не уверена, — ответила Мод. — С тех пор как вы появились, все так запуталось.
— Прошу прощения, мадам, — сухо сказала Миранда.
Мод покачала головой:
— Я вовсе не хотела сказать, что это плохо. Возможно… я больше не хочу того, чего хотела раньше… Не знаю.
— Вы хотите сказать, что больше не собираетесь в монастырь?
— Право, не знаю, чего я хочу, — ответила Мод, и в голосе ее прозвучало отчаяние. — Но знаю определенно, что не собираюсь замуж за герцога де Руасси.
— А вы не думаете, что было бы разумно хотя бы раз встретиться с ним, прежде чем принять решение? — спросила Миранда.
— Но что это даст? — заметила Мод и потянулась к столу, где в серебряной корзинке лежали засахаренные фрукты. Девушка поставила корзинку себе на колени, выбрала оттуда марципановую конфету и положила ее в рот.
— Думаю, вы боитесь, — объявила Миранда. — Ваши зубы почернеют, если вы будете есть слишком много сладкого.
Тем не менее она сама потянулась к корзинке и покопалась в ее содержимом. Наконец нашла засахаренную изюминку. Чип заверешал что-то возбужденным голоском и протянул ладошку. Миранда дала ему лакомство.
— Почему я должна бояться встречи с герцогом? — сердито спросила Мод.
— Потому что он может вам понравиться. — Миранда вскочила. — Нет ли здесь чего-нибудь съестного? Я ужасно проголодалась. При дворе никогда ничего не подают. — Она направилась к двери. — Пойду на кухню и принесу чего-нибудь. Чего бы вам хотелось?
— Вы не должны ходить на кухню сами. Позвоните в колокольчик! — воскликнула шокированная Мод.
Миранда только хмыкнула и выпорхнула из комнаты. Чип не отставал от нее.
Мод снова устроилась в своем кресле и принялась лениво поглощать засахаренный миндаль, глядя на огонь в камине.
Может, Миранда права? Она боится встречи с герцогом? Боится подвергнуть испытанию свои убеждения?
А что, если он ей понравится? Что, если она станет герцогиней де Руасси? У нее будут свой дом и семья, уважение при дворе, и никто не станет вмешиваться в ее жизнь и указывать, что она должна или не должна делать. Конечно, ей придется считаться с мнением мужа, но если он не тиран, то он ее поймет.
— Поглядите, что я раздобыла! — торжествующе сообщила Миранда, влетая в комнату и прерывая течение мыслей Мод.
Мод без интереса окинула взглядом поднос, который держала Миранда.
— Смотрите, здесь паштет из оленины, жаворонки в желе и тушеные грибы. И я позволила себе одолжить бутылку мадеры из кладовой милорда.
Миранда поставила поднос на стол, умело извлекла пробку из бутылки и наполнила две оловянные кружки.
— Не смогла найти кубков из венецианского хрусталя, поэтому, надеюсь, вы не будете возражать против оловянных кружек, мадам?
Мод рассмеялась. Веселье Миранды было таким заразительным. В ее присутствии невозможно было долго кукситься. И Мод почти забыла о своей меланхолии. По правде говоря, иногда она даже забывала о своей набожности. Она призналась в этом отцу Дамиану, но, похоже, он не счел эти поступки слишком серьезными и с легким сердцем отпустил ей грехи, наложив ничтожную епитимью.
Получасом позже их смех, донесшийся до Генриха, заставил его остановиться на дорожке сада.
— Похоже, смеется леди Мод?
— Осмелюсь согласиться с вами, — честно ответил Гарет. Он отличал смех Миранды от смеха Мод, хотя она была так же весела и смешлива в последнее время, как и ее сестра-близнец.
— Похоже, что ей весело. Я и не предполагал, что она так поздно не спит. У нее есть компаньонка?
— Да, дальняя родственница, которую сестра поселила здесь, в доме, чтобы Мод не заскучала, — ответил Гарет, даже глазом не моргнув. — Ваша комната здесь, сэр.
Он двинулся дальше по коридору. Генрих, пожав плечами, покорно последовал за своим хозяином.
За его спиной дверь комнаты Мод чуть приоткрылась, и пара ярко-синих глаз принялась внимательно изучать его сзади. Почувствовав этот взгляд, Генрих обернулся. Глаза его встретились с синими глазами девушки, но ее головка так же мгновенно исчезла за дверью, как и появилась.
— Кажется, он заметил меня, — сказала Мод, прислоняясь к закрытой двери и держа руку у бьющегося сердца. — Он обернулся, как раз когда я выглянула.
— Ну и как он вам? — проговорила Миранда с набитым ртом.
— Я его совсем не разглядела, — ответила Мод. — А впрочем, мне ничуть не интересно.
— Ну конечно, неинтересно, — рассмеялась Миранда. — Думаю, у вас есть более важная и серьезная причина тайком разглядывать его.
Миранда вышла из дома на рассвете и пешком отправилась в Сити, держа под мышкой узел с новой одеждой для Робби. Верный Чип скакал рядом. Ему было очень скучно сидеть в комнате, и теперь он веселился вовсю: прыгал, пританцовывал, дразнил прохожих.
На Миранде было ее старенькое платье, а на плечи она накинула шаль. Ноги ее были обуты в деревянные патены. Теперь больше, чем когда-либо прежде, она походила на цыганку-бродяжку и, не привлекая к своей персоне особого внимания, легко смешалась с людьми, направлявшимися по своим делам в центр Лондона.
Она скверно спала, и ей самой нетрудно было понять причину этой странной бессонницы.
Долго она лежала без сна, ожидая, надеясь, что дверь приоткроется. Но этой ночью ее никто не потревожил. Граф ночевал в собственной спальне, а она металась в постели, страдая от непреходящего томления, от которого все ее тело было напряжено, как натянутые струны скрипки, ждущие прикосновения ловких пальцев музыканта.
Она убеждала себя, что Гарет должен проявлять особую осторожность, пока герцог спит под их кровом. Но с другой стороны, она знала, что могла бы прокрасться в его спальню незамеченной и так же уйти из нее, если бы только он подал ей хоть какой-нибудь знак, который можно было бы истолковать как приглашение. Но он не проявлял к ней ни малейшего внимания с того момента, как отвернулся и пошел прочь, когда она и герцог появились из-за гобеленов.
