Жюльетта Бенцони - Страсти по Марии
Однако потекли дни, и к ней вернулась томительная тревога.
Пятого сентября около одиннадцати часов утра на главной аллее Кузьера показался гонец и, передавая небольшой пакет, крикнул:
– Госпоже герцогине де Шеврез!
Затем он развернул коня, подняв того на дыбы, и тут же ускакал в обратном направлении, оставив встретившего его лакея в полном изумлении. Он так и не успел ничего понять, когда к нему подбежала Эрмина, взяла из рук только что переданный пакет и, взлетев по лестнице, положила его на туалетный столик перед Марией.
– Вот то, чего мы так долго ждали! – воскликнула она.
– Ты думаешь? – прошептала Мария, не отрывая глаз от пакета и не осмеливаясь коснуться его рукой.
– Не знаю, что бы это могло быть еще, – вздохнула девушка, дрожа не меньше хозяйки. – Не желаете ли, чтобы я его вскрыла?
Мария не отвечала, продолжая разглядывать плотный бумажный сверток с печатями без гербов, вместо них видна была лишь буква «S», ничего не говорящая ни одной из женщин. Именно это отсутствие отличительных знаков и беспокоило Марию: хорошие новости не нуждаются в скрытности.
– Нужно бы заглянуть, что там внутри, – буркнула Анна, причесывавшая Марию, отложила гребень в сторону, порвала своими сильными руками обертку, извлекла наружу книжку и уронила ее прямо на баночки с румянами, словно та обожгла ей руки: обложка была красная. Мария побледнела и, потеряв сознание, рухнула на ковер.
Громко распорядившись насчет мокрых тряпок, нюхательной соли и сердечных капель, Анна упала на колени и два-три раза легонько ударила Марию по побелевшим щекам. Тем временем Эрмина открыла злополучную книжицу и извлекла из нее исписанный листок без подписи: «Ее Величество ставит вас в известность, что с получением этой записки вам следует спасаться любым из возможных способов. Ваш арест назначен на шестое число этого месяца, сентября…»
– Шестое, это же завтра! – вскрикнула девушка. – Нельзя терять ни минуты! Моя кузина, вставайте поскорее!
И прежде чем дать Марии вдохнуть соль, Эрмина крепкой рукой влепила герцогине пару ощутимых пощечин. Подобный подход к лечению дал незамедлительный результат: Мария вздрогнула, чихнула, открыла глаза и послушно проглотила поднесенное к ее губам сердечное лекарство. Спустя минуту она окончательно очнулась и распорядилась:
– Лошадей и мою карету! Мне нужно немедленно ехать в Тур!
– Вы думаете, у вас есть время для визитов?
– Для одного оно точно есть! Мне нужны деньги, и попросить их я могу лишь у одного человека…
Прибыв на епископское подворье, она узнала, что его преосвященство уже пять дней как слег, его все время знобит, но она без колебаний прошла в покои прелата и присела на край его постели, расплескав чашку с питьем, которую старик держал в руках.
– Ваше преосвященство, я пропала, – выпалила она. – Надеюсь только на вашу помощь!
Бертран д'Эшо не стал задавать лишних вопросов. Он передал чашку прислуге и жестом приказал ей удалиться. Затем, устроившись поудобней на подушках, ободряюще улыбнулся своей гостье:
– Я вновь готов прийти вам на помощь, дорогое мое дитя! Доверьте мне все, что волнует вас.
– Я должна как можно быстрее покинуть Францию. Завтра за мной придут с арестом…
– Ах, черт! – в сердцах вскрикнул епископ, что явно непозволительно по его сану.
Но Мария даже не удивилась его реакции. Торопливо рассказала она о полученном пакете, показав и записку.
– Я должна бежать! Бежать! – повторяла она, едва сдерживая слезы. – Но у меня ни гроша!
– Ну, это решить можно. Куда вы намереваетесь ехать? В последнее время много говорят о вашем отъезде в Англию…
– Там меня как раз и будут ждать. Я же хочу уехать в Испанию. Если мне не изменяет память, ваша семья из Беарна?
– Нет, не из Беарна, но из края басков: мой племянник, виконт д'Эшо, владеет землями наших предков, что в шести лье от Байона. Но ведь это так далеко!
– Что страшит меня много меньше, чем тюрьма его высокопреосвященства.
– Вы едете одна?
– Нет, я отправлюсь в мужском платье и беру с собой Перана, моего кучера, единственного, на кого могу положиться во всем.
Она вернулась в Кузьер, став богаче на кругленькую сумму в золотых монетах, с рекомендательным письмом на имя виконта д'Эшо и приблизительной схемой маршрута до Байона. Наспех перекусив, она собрала своих слуг. Со слезами на глазах она оповестила всех, что вынуждена срочно уехать, чтобы избежать тюрьмы, но надеется на то, что ее преданные слуги не станут во время возможных допросов спешить с ответами: ей нужно выиграть два с половиной дня. Все ее заверили, что сделают как надо. Потом Мария обратилась к Эрмине:
– Хотелось бы мне взять тебя с собой, но ты мне будешь больше нужна здесь, скорее даже в Туре. Отправишься туда завтра и запрешься в Мастьере, мажордому скажешь, чтобы все было так, будто я там живу, но больна и потому не принимаю никого. Останешься там, чтобы от моего имени сообщать новости тому, кто за ними обратится. Полагаюсь на твою сообразительность.
– Вы решили оставить меня там? – заплакала Эрмина. – Но я не хочу вас покидать.
– Когда я буду уже на месте, я отправлю людей и за вами – за тобой и Анной.
– Вы говорите это, чтобы утешить меня, но я-то знаю, что больше вас не увижу!
И на этот раз она уже заплакала навзрыд, да так, что растрогалась и Анна.
– И это все, на что ты способна ради хозяйки? Разве я плачу? – сурово спросила Анна. – То-то же, мадемуазель Эрмина, утрите свои глазки, настанет время, и мы приедем к госпоже герцогине.
Мария добавила:
– Пойми же, если вас увидят в Туре, тебя и Анну, то будут уверены, что, значит, и я в городе. Если у вас возникнет нужда, обратитесь к его преосвященству, он о вас позаботится.
Хорошо было бы обойтись без этого. Отдав распоряжение Перану к половине девятого находиться в глубине парка с двумя лошадьми и небольшим багажом, Мария занялась собой. Она решила, что не возьмет с собой ничего, кроме золота и драгоценностей.
Итак, она начала готовиться к бегству: нанесла смесь тонкой кирпичной пыли и сажи на лицо и кисти рук, цвет кожи получился более темный, чем ее естественный. Затем надела черный мужской костюм: дорожная куртка свободного покроя, штаны, полукафтан, сапоги с ботфортами и плащ. После чего она надела парик, закрепив его лентой из черной тафты, прикрывшей ее лоб, как если бы она прикрывала рану.
– Следствие дуэли! – обронила она. Накануне опасного, но в то же время будоражащего приключения к ней наконец-то вернулся юмор. Необходимость действия была все же лучше унылого существования…
– Вас не узнать! – проговорила потрясенная результатом Эрмина.
