Линси Сэндс - Любовь слепа
– О, чепуха! – фыркнула Кларисса. – В том возрасте меня никуда не отпускали одну. Мы не встречались. Ты же наверняка помнишь, что когда я только приехала в гостиницу, он представился мне. Зачем бы ему представляться, если мы уже были знакомы?
Она увидела растерянность на лице Молли, когда та была вынуждена вспомнить их первую встречу. Думая, что она на правильном пути, Кларисса добавила:
– А что до его любви ко мне, так это тоже неправда. Я слышала это из его собственных уст. В ночь после нашей свадьбы мне приснился кошмар, и я пошла искать его. Когда я открыла дверь между нашими комнатами, я услышала, как он объяснял служанке – Бет, кажется, так ее звали, – что она очаровательная девушка с соблазнительной пышной грудью, в то время как его жена, увы, плоская, как доска, и некрасивая, как сапог. Когда девушка спросила, зачем же он женился на мне, он очень любезно объяснил, что, хотя внешность моя подкачала, зато у меня тяжелый кошелек. Потом он продолжил рассыпать ей комплименты, говоря, что это она причина, по которой он не стал вступать со мной в брачные отношения, что он займется этим в следующую ночь на корабле, если достаточно оправится после ночи с ней, но что все время, пока он будет выполнять свой супружеский долг, он будет представлять, что делает это с ней. Потом твой брат продолжил угождать ей, а я закрыла дверь. Похоже, его жадность ограничивалась не только деньгами. Если бы он смог контролировать себя, он бы осуществил наш брак и таким образом спас себя. – Кларисса устало пожала плечами. – И все же я вечно благодарна, что в том возрасте была плоской доской. И я была еще более благодарна, когда появились люди моего отца.
– Ложь. Все ложь! – взвыла Молли, поднимая нож для бумаги.
– Неужели? Подумай. Ты же была там. Всю дорогу от Лондонадо Гретна-Грин я была покладистая и тихая... до последнего утра. Ты не помнишь, какой раздраженной и несговорчивой я стала тогда? Как я требовала вернуться домой? Твой брат сказал, что я просто переутомилась, но когда я продолжила настаивать, он дал мне пощечину. Ты этого не помнишь?
Неуверенность на лице Молли усилилась, и нож для бумаги немного опустился. Воспоминания о том, что говорила Кларисса, явно всплывали в ее голове.
– Да, – пробормотала она, хмурясь. – Почти все время тобой было легко управлять, до самого...
– До самого последнего утра, утра после первой брачной ночи, в которую ничего не случилось.
Нож для бумаги опустился еще чуть ниже, на лице Молли была написана растерянность. Но когда Кларисса встала, Молли снова угрожающе вскинула нож, в ее глазах вспыхнул гнев.
– Нет. Ты пытаешься одурачить меня. Он не мог солгать мне.
Кларисса вздохнула.
– Почему? Разве раньше мужчины никогда не лгали, чтобы заставить тебя сделать то, что им нужно?
– Только не Джереми.
– Он никогда не лгал тебе? Никогда? – спросила она. – Даже чтобы выпутаться из неприятностей? – Когда в лице горничной снова появилось сомнение, Кларисса попробовала другую тактику. – Когда он сказал, что увидел меня и влюбился?
– Он говорил, что видел тебя в театре, – осторожно ответила Молли, как будто ожидая ловушки.
Кларисса улыбнулась:
– Видишь? Это невозможно. Я никогда не была в театре до этого сезона – никогда до того вечера, когда ты увидела меня. Я сказала тебе это не более десяти минут назад, когда ты говорила, что это был первый раз, когда ты увидела меня снова.
Молли еще сильнее нахмурилась, и ее голос был не очень убежденным, когда она сказала:
– Ты, возможно, лгала даже тогда.
– Зачем мне лгать? Я не знала тогда, что он говорил, что видел меня там. – Молли все еще сомневалась, и Кларисса нетерпеливо подвинулась. – Почему ты не хочешь посмотреть правде в глаза? Твой брат не был хорошим, добрым человеком, каким ты его считала.
– Нет был! Мой Джереми никогда бы не сделал того, в чем ты его обвиняешь. Он должен был любить тебя.
Кларисса почувствовала, как ее охватывает жалость, когда увидела страдание и страх на лице Молли Филдинг. Она сказала мягко:
– Возможно, Джереми, которого ты знала, и не мог бы. Но твой брат прошел через войну, многие годы видел вещи, которые ты не можешь и представить. Говорят, война меняет людей. Возможно, тот Джереми, что вернулся, был уже совсем другим человеком.
С губ Молли сорвался всхлип, она рухнула в кресло перед письменным столом, рука, сжимающая нож для бумаги, безвольно упала.
– Что я наделала? – безнадежно простонала она.
– Ничего непоправимого, – заверила ее Кларисса, делая медленный осторожный шаг вокруг стола. Она резко остановилась, когда Молли вдруг горько захохотала и снова вскинула нож, на этот раз прижимая его к своему запястью.
– Пожалуйста, не подходите ближе, миледи. Я... – Качая головой, она посмотрела на лезвие в своей руке и снова перевела взгляд на Клариссу, беспомощный, безнадежный.
– Не надо делать ничего поспешного, Джоан. Молли, – поправилась Кларисса. – Все будет хорошо.
– Вам легко говорить. Это не вам грозит тюрьма.
– Ты не попадешь в тюрьму, – заверила ее Кларисса.
– Как такое может быть? Я пыталась убить вас. – Молли горестно покачала головой. – Я достаточно насмотрелась на тюрьму, когда посещала Джереми. Лучше я умру.
– Я не отправлю тебя в тюрьму.
– Но я пыталась убить вас, – повторила Молли. Кларисса вздохнула:
– Ну, ты плохо старалась. Я все еще жива.
Молли шмыгнула носом и с надеждой приподняла голову, как будто Кларисса обещала ей спасение.
– Ну, – продолжала Кларисса, – это же правда, разве не так? Я почти все время была слепа, как летучая мышь, и беспомощна. Если бы ты действительно хотела осуществить свое намерение, я уверена, ты бы это сделала. Вместо этого ты постоянно портила всю работу. А в качестве моей горничной ты прекрасно знала свое дело. Нет, я не думаю, что ты действительно искренне хотела убить меня.
– Да, – со вздохом призналась Молли. – Я хотела причинить вам боль. Я хотела, чтобы вы страдали, но, похоже, не могла... – Замолчав, она покачала головой. – Боюсь, хотите вы меня посадить или нет, мало значит. Если у вас хватило ума вычислить все это, ваш муж тоже все поймет – это только дело времени. Он-то уж позаботится, чтобы отправить меня в тюрьму.
Кларисса нахмурилась, понимая, что Молли права: Эйдриан захочет, чтобы она была как следует наказана. Ее мозг лихорадочно заработал, ища выход, и вдруг она просияла и выпалила:
– Америка.
Молли непонимающе смотрела на нее.
– Америка?
– Ты могла бы поехать туда. Я оплачу тебе билет. Ты можешь все начать заново. С чистого листа, без страха, что пошлое вернется, чтобы преследовать тебя.
– Я не могу позволить...
