Карен Хокинс - Уроки соблазна
– Черт подери, – выругался он, прислоняя лестницу к стене дома, как раз под окном Сары. В следующий раз, когда он попытается такое проделать, то приведет с собой помощника конюха. Он посмотрел на грязные сапоги и поморщился, потом попытался соскрести грязь о гравий на дорожке.
– Мой Бог! Что вы здесь делаете?
Ник резко обернулся. Перед ним стоял Анри, его седые волосы серебрились при лунном свете.
– Это, Анри, не ваше дело.
– Нет, это мое дело. – Граф подошел и встал рядом с лестницей, продев руку под перекладину. – Вы знаете, что Делфи и Сара уезжают?
– Слышал, – коротко ответил Ник. Он поставил ногу на нижнюю перекладину лестницы и выразительно посмотрел на руку графа.
– Вы позволите?
Анри послушно отступил назад.
– Прошу вас, продолжайте. Вы можете поблагодарить меня позже.
– За что?
Анри сунул большие пальцы в проймы жилета и начал покачиваться с носка на пятку, изображая типичного самодовольного мужчину.
– Мне потребовалось так много усилий, но я убедил мою маленькую Делфи не уезжать. А если Делфи не поедет, то и Сара останется здесь.
– Это очень любезно с вашей стороны.
– А, пустяки. – Анри взглянул на лестницу, приставленную к окну Сары. – Может быть, я подожду вас в карете.
Ник кивнул и начал подниматься. Он почти добрался до верха, когда до него донесся голос Анри.
– Еще одно, mon ami. Двери на террасу никогда не запираются. В следующий раз вам, может быть, захочется воспользоваться ими.
Ник сердито посмотрел на него сверху вниз, но Анри уже шагал прочь по дорожке, напевая вальс.
Чертов Анри! Ник поднялся еще на две перекладины и добрался до заветного окна.
Сара безуспешно пыталась читать, как правильно сажать вербену, но ее мысли все время уносились к грядкам с травами, которые она собиралась развести в Гиббертон-Холле. Это было бы прекрасно. У нее всегда был бы запас трав для Ника. Она подумала о том, не усилились ли его головные боли и ест ли он как следует. При мысли о том, что в этот самый момент он, возможно, страдает один в Гиббертон-Холле, у нее комок застрял в горле.
– Он заслужил страдания, – вслух произнесла она, смаргивая слезы, набежавшие на глаза. И все же... казалось несправедливым, что и она тоже должна страдать. Каждое мгновение без Ника было мучением.
Она так его любит. Слишком сильно, чтобы позволить ему погубить их брак своими страхами. Но ведь у него не было возможности увидеть истинно любящих супругов, как у нее. Учитывая его страх, что он может закончить, как его мать, она не должна удивляться, что он пытался оттолкнуть ее таким ужасным способом.
И все-таки оставался вопрос: сможет ли он научиться обращаться с ней, как с уважаемым партнером по браку? После неудачного брака с Джулиусом Сара не могла согласиться ни на что другое. Ее охватило беспокойство, и она с тяжелым сердцем стала готовиться ко сну, грустно глядя на сундуки, стоящие открытыми посреди комнаты, уложенные и почти готовые к завтрашнему путешествию.
Как раз в тот момент, когда она скользнула под одеяло, у окна раздался скребущий звук. Сара придвинулась к краю кровати, не отрывая глаз от шторы.
Послышался скрип открывшейся рамы. Штора затрепетала, потом отодвинулась в сторону, и на фоне ночного неба возник силуэт мужчины.
Он здесь! Сара вскочила, пытаясь найти халат, и ударилась носком ступни о сундук. Яростно выругавшись, она, прихрамывая, бросилась к стулу, на котором лежал ее халат, и рывком натянула его.
Ник закрыл окно и вошел, он выглядел гораздо более красивым и элегантным, чем положено ночному посетителю.
– Чего ты хочешь? – спросила Сара, завязывая двойным узлом поясок на халате.
В его глазах мелькнула улыбка.
– Я хочу тебя.
Сердце ее забилось быстрее, но она сурово взяла себя в руки.
– Я уже была твоей, и ты прогнал меня прочь.
– Я ошибся.
Они стояли и смотрели друг на друга, оба не двигались. «Саре ничего так не хотелось, как броситься в его объятия, но ради их ребенка она не могла этого сделать. Еще не время.
Ей нужно было, чтобы он сказал гораздо больше, но он просто стоял и смотрел на нее, его лицо потемнело от какого-то чувства. Когда она уже решила нарушить молчание, он сказал:
– Я покидаю Гиббертон-Холл.
Это ее поразило.
– Но... ты же любишь этот дом.
– Нет, я люблю тебя. Без тебя Гиббертон-Холл – пустая оболочка.
– Куда ты поедешь?
– Это зависит от тебя.
Она нахмурилась, чтобы укрепить свою решимость.
– Что ты имеешь в виду?
– Сара, я не слишком хорошо умею высказывать свои чувства. Никогда не умел. – Он полез в карман, достал пачку бумаг и протянул ей.
Она неуверенно взяла их.
– Что это такое?
– Договор на Гиббертон-Холл. Я решил его продать.
– Как ты мог? – спросила она, и сердце ее сжалось от боли. Он покидает Гиббертон-Холл, оставляет ее. Ее пальцы стиснули бумаги. – Не могу поверить, что ты с ним расстанешься.
Он прищурился:
– Почему тебя это трогает?
– Я очень люблю Гиббертон-Холл. Мне казалось, что и ты тоже.
– Я тоже, – просто ответил он. – Но я хочу, чтобы ты наш ребенок имели крышу над головой, свой собственный дом. Гиббертон-Холл – твой.
Она посмотрела на пакет:
– Ты же сказал, что продаешь его.
– Я безнравственный человек, Сара. Все имеет свою цену.
Трепет надежды согрел ее сердце.
– Какова твоя цена?
– Один поцелуй. – Его голос повис в воздухе между ними, хриплый и полный соблазна.
Неужели он хочет сказать... Сара тряхнула головой.
– Тебе не удастся меня одурачить, – предупредила она.
– Я совершенно серьезен. Все, что я прошу, – это один поцелуй, и дом твой, каждая доска, каждый кирпич. Я попросил Пратта сегодня вечером подготовить бумаги. Вот почему я пришел так поздно – три часа ждал, пока он составит этот чертов документ.
Он выглядел таким раздраженным, что она чуть не рассмеялась. Сара быстро отвернулась в сторону, чувствуя, как легко становится у нее на душе. Неужели она отвергнет его даже сейчас? Сможет ли? Мысль о поцелуе слишком сильно ее искушала. Ее одиночество переросло в боль, и она опять повернулась к нему.
– Всего один.
Всего один маленький поцелуй. Какой вред он может причинить?
Она закрыла глаза и ждала, когда он заключит ее в страстные объятия. Вместо этого Ник медленно прижал свои губы к ее губам, жестом неуверенным, почти благоговейным.
И она поняла, что это не просто поцелуй, но еще и обязательство. Обещание перемен, такое нежное и всепоглощающее, что она прильнула к нему. Слезы обожгли ее сомкнутые веки, а сердце растаяло в груди.
Ник прошептал:
– Я люблю тебя, Сара. Всегда буду любить. И никогда больше не закрою от тебя свою душу. – Он посмотрел в ее глаза, потом отвернулся и направился к окну.
