Кэти Максвелл - Твоя навсегда
– О, у меня много помощников! Я знаю, что тебе, Саманта, не раз приходилось устраивать праздники для всех жителей Спраула, и тебе при этом никто не помогал, – сказала Марион. Обе женщины вышли из комнаты, забрав с собой маленького Чарли, который сидел на руках своей матери.
Йель остался один. Выходя из комнаты, ни Саманта, ни Марион не обернулись, чтобы попрощаться с ним. И только Чарли, продолжая пускать пузыри, повернул свою маленькую головку и посмотрел на него.
В полном замешательстве, обуреваемый противоречивыми чувствами, Йель пошел в свою комнату. Ему всегда удавалось сохранять спокойствие и ясность ума. Он ведь мужчина, а мужчины всегда точно знают, чего они хотят.
Однако сейчас ему было известно одно – он очень жалел о том, что Саманта так быстро ушла.
Камердинер Йеля ждал его в комнате. Дворецкий уже сообщил ему о том, что Йель приглашен на ужин к премьер-министру, и он старался сделать все возможное для того, чтобы его хозяин выглядел как можно лучше. Он уже привел в надлежащий порядок весь новый гардероб Йеля, который тот прислал со своего корабля.
Скрепя сердце, Йель отдал себя в руки камердинера. Рот у этого маленького человека не закрывался ни на минуту. Он начистил сапоги Йеля и подшил его рубашку, при этом постоянно что-то рассказывая ему. Йеля совершенно не интересовал весь этот лепет. Окно его спальни выходило прямо на улицу, и он внимательно прислушивался к стуку колес экипажей.
Если учесть всех двоюродных и троюродных братьев и сестер, то семью Кардерок смело можно было назвать огромной. Слушая приветствия прибывающих гостей, он понял, что абсолютно все члены их семейства прибыли, чтобы представиться Саманте.
Отослав камердинера, Йель сам завязал шейный платок. Ему до смерти надоела болтовня этого человека.
Завязывая узел, он услышал какой-то шорох в гостиной. Открыв дверь, он увидел Саманту. В этот момент она как раз протянула руку, собираясь взять со стола пресс-папье из зеленого стекла.
Подняв голову, она удивленно посмотрела на него.
– О, я думала, что ты уже ушел, – сказала она. На ней была шаль кремового цвета, прошитая золотыми нитками, и длинные, до самых локтей перчатки из тонкой кожи.
– Я скоро уйду.
– Жаль, что сегодня вечером тебя не будет с нами. Я немного волнуюсь, но думаю, что все будет хорошо, – заверила она его. – Мне пришла в голову мысль, что было бы неплохо потереть рукой это пресс-папье, в котором живут эльфы. Мне сейчас необходима помощь волшебников.
– Тебе не нужны волшебники, Сэм. Ты сегодня просто прекрасна.
Услышав его слова, Саманта улыбнулась, и ее глаза засверкали от радости.
– Благодарю тебя, – прошептала она.
Они стояли и смотрели друг на друга. Молчание нарушила Саманта.
– Мне пора идти вниз, – сказала она и вернулась в свою комнату.
Йелю очень хотелось окликнуть ее, и все-таки он удержался от этого соблазна. Наверное, ему, как всегда, помог его природный здравый смысл. Он спокойно проживет свою жизнь без этой женщины.
Однако почему же тогда он чувствует себя таким одиноким и покинутым?
Йель смотрел ей вслед до тех пор, пока она не закрыла за собой дверь своей спальни, а потом, вернувшись к назойливому камердинеру, он довольно быстро закончил свой туалет.
Он надел официальный вечерний костюм – белые бриджи до колен, темно-красный бархатный пиджак и белый шерстяной жилет. Взяв из рук камердинера шелковую шляпу, Йель велел тому не ждать его и пошел вниз. Войдя в фойе, он услышал смех, доносившийся из гостиной.
Отражаясь от мраморных стен, этот звук громким эхом разносился по всему фойе. Почти все приглашенные уже прибыли. В фойе остались только он, Фенли и еще несколько лакеев, ожидающих прибытия последних гостей.
– Ваша лошадь оседлана, милорд, – сказал Йелю Фенли. Один из лакеев уже держал в руках его пальто.
– Да, благодарю, – ответил Йель. Он не стал надевать пальто. Его мысли сейчас были заняты совсем другим. Йель некоторое время неподвижно стоял, прислушиваясь к голосам, доносившимся из гостиной, а потом подошел поближе.
Дверь была открыта, и он увидел, что в гостиной яблоку негде упасть. Отыскав взглядом Вейланда и Марион, он крайне удивился, увидев рядом с ними двух старших сыновей. Йель сразу вспомнил свое детство. После шести часов вечера ни ему, ни его брату и сестре не разрешали выходить из детской. Нужно сказать, что Мэтью и Джон вели себя вполне достойно.
Его сестра Твайла тоже приехала. Он узнал ее по белокурым волосам, голубым глазам и фамильному носу Кардероков. Ей досталась миниатюрная копия этого знаменитого носа. Однако за эти годы она постарела. На лице у нее появились морщины, а талия заметно располнела. Судя по всему, она была счастлива и здорова, чего нельзя было сказать о его острой на язык сестрице одиннадцать лет тому назад.
Рядом с ней стоял какой-то незнакомый мужчина. Глядя на то, с каким высокомерием он разговаривает с его сестрой, Йель сразу понял, что это муж Твайлы. Тот, которого Вейланд назвал болваном.
В этот момент толпа расступилась, и он увидел Саманту. Она стояла рядом с «болваном». Грациозная и уверенная в себе, она разговаривала с двумя молодыми дамами примерно того же возраста, что и она сама. Должно быть, они кузины Йеля, которых он давным-давно забыл. Приглядевшись к ним, он так и не вспомнил ни одну из этих женщин.
Однако для него было вполне очевидно, что Саманта затмевала всех находившихся в гостиной женщин. Он знал, как она волновалась перед встречей с его родственниками, и теперь его душу переполняла гордость за то, с каким достоинством она держится.
Саманта внимательно выслушала одну из этих женщин, а потом решительно покачала головой. Интересно, подумал он, не о нем ли она сейчас спрашивала Саманту? Жалеет ли Саманта о том, что в эту минуту Йеля нет рядом с ней? Хочет ли она, чтобы он присоединился к ним?
И тут Саманта засмеялась.
Он слышал ее смех, но не ушами, он ощущал этот звук каждой клеточкой своего тела.
В этот момент он почувствовал нечто похожее на удар молнии. Это была та самая легендарная молния, которой остерегается каждый здравомыслящий мужчина. Та, в существование которой он никогда не верил.
В самое сердце его поразила Любовь.
Пошатнувшись, Йель отступил назад, капитулируя перед той безмерной любовью, которую он испытывал к Саманте. Чему он так удивляется? Ведь он понял, что любит ее, с той самой минуты, как увидел ее в первый раз. Просто со временем его любовь стала еще сильнее и еще больше. Она превратилась в невероятное, умопомрачительное чувство.
И завтра его любовь к Саманте останется такой же огромной. Он ощущал это всем своим сердцем.
Гуляя по улицам Лондона, он думал о том, что может полюбить ее. На самом же деле он просто боялся этого. Однако сейчас, пока он смотрел, как в ее веселых глазах отражается пламя свечей, все его опасения показались ему просто глупыми и совершенно безосновательными.
