Элизабет Стюарт - Роза и лев
— Белизара, например, я украл, вернее, увел. Если Генри Анжу носит на пальце мой перстень, то я езжу верхом на его жеребце. При всех его недостатках и отвратительном характере, ему нельзя не отдать должное — в лошадях он разбирается.
Безоблачное настроение Джоселин вмиг улетучилось, как только ее супруг вновь вспомнил о своем злейшем враге. Она не испытывала ни малейшего интереса к рассказам о бесконечных войнах, которые омрачили ее детство. А теперь вообще она увидела всю картину этих бессмысленных побоищ совсем в новом свете. Здесь не было героизма, а лишь тоска и грязь.
И вот грозовые тучи вновь сгустились. Генри Анжу затеял войну с французским королем и со своим младшим братом, и если его выгонят с материка, он вполне может заявиться на остров, желая завладеть английской короной, а тут уж Роберт обязательно схлестнется с ним.
Генри Анжу, или Генрих Плантагенет, — как он предпочитал, чтобы его называли, был бит дважды в крупных сражениях, но тогда он был еще юнцом, а теперь возмужал и признан своими вассалами как герцог Нормандский и Аквитанский, граф Анжу, Мейн и прочее.
Он добился и санкций Святого престола в Риме на право сжечь живьем Роберта де Ленгли с его соратниками как неисправимых еретиков.
Вспомнив об этом, Джоселин вздрогнула, ощутив могильный холод.
— Разреши мне согреть тебя, — ласково попросил Роберт.
Его сильные руки коснулись ее тела, но дрожь не отпускала Джоселин.
— Я, конечно, знаю способ, как сделать теплой самую заледеневшую спальню, но, к сожалению, мои кони уже оседланы…
— А вы бы не могли задержаться хотя бы на несколько минут или отложить поездку совсем? Мы еще не переговорили о рождественских подарках.
Он запустил пальцы в ее густые волосы и, будучи не в силах противостоять искушению, прилег с ней рядом.
— Ты чертовски соблазнительная ведьма! Наверное, самая красивая из всех тех, кто скачет на помеле по ночам за окнами замка и совращает моих рыцарей.
— Давайте вернемся к разговору о рождественских подарках, муж мой!
— О чьих? О твоих или моих?
— О лорд мой, мой супруг и хозяин! Не будет ли правильнее сделать нам двоим один общий подарок?
Роберт молча улыбался, глядя на ее возбужденное, раскрасневшееся лицо.
— Милорд, не прикажете ли повернуть назад? Роберт, сгибаясь и оберегая лицо от напора вьюги, только по движению губ понял, что спрашивает у него Джеффри. Ветер был так силен, что не позволял даже выдохнуть уже набранный в легкие воздух. Тропы в лесу превратились в скользкие ледяные дорожки. Копыта коней разъезжались, и кони нелепо оседали на брюхо с испуганным ржанием, стряхивая с себя всадников.
— Распорядись, чтобы отряд остановился. Пусть каждый укроется где может. Эта чертовщина долго не продлится.
Джеффри с превеликими усилиями проскакал вдоль колонны, передавая команду милорда. Он сам пару раз едва не шлепнулся оземь на глазах у воинов. Все они промерзли до костей, несмотря на набросанное поверх доспехов тряпье.
«Осень и зима выдались суровыми, но, слава Богу, у меня есть домашний очаг и супруга, ожидающая меня в теплой постели, — подумал владетель Белавура. — О, если б Адам ожил и был вместе с нами! Он бы подрос еще на год, и можно было бы начать обучение малыша рыцарскому делу. И как бы он радовался подаркам к Рождеству!»
Роберту не всегда удавалось увидеться с сыном в этот праздник, но подарки мальчику от отца доставлялись непременно. Все игрушки, купленные им или захваченные в качестве добычи во вражеских замках, он похоронил в той же могиле, что и крохотный гробик сына.
Каждый день, каждый час, когда идет такая всеобщая война, отцы теряют своих сыновей и не очень-то об этом горюют. Почему же боль от этой потери по-прежнему терзает его сердце? Может быть, потому, что мать Адама — Маргарет — с того света мстит ему.
Чтобы избавиться от ее мрачных чар, ему, казалось бы, надо лишь возвратиться к домашнему очагу в Белавуре, заглянуть в глаза влюбленной в него жены, погладить ладонями ее нежное тело.
— Эй, парни! Давайте вернемся! И пусть эта проклятая вьюга будет дуть нам в спину.
Приказ милорда был встречен окоченевшими воинами с радостью, хотя бы теми, кто был поблизости и мог его услышать.
— Только полные дурни да бесы шатаются по лесам в такую погоду. А мы не те и не другие!
Его шутка была встречена хохотом.
Когда Роберт вывел Белизара из-под укрытия леса, то сразу ощутил на себе всю свирепость ночной бури.
«Скорее обратно в дом! Скорее к теплу, скорее к жене моей!»
Но Джоселин не вышла встречать кавалькаду возвратившихся всадников, как он того ожидал.
— Миледи еще в полдень уехала в Харкли проверять, как идет подготовка к Рождеству. Она обещала вернуться еще до сумерек… — доложила Роберту обеспокоенная служанка.
Роберт чертыхнулся в адрес Эдмунда Нервея, кастеляна, который не смог удержать его супругу от чересчур ревностного исполнения обязанностей хозяйки поместья. Но благородный рыцарь ни в чем не провинился. Он объяснил милорду, что не смог противиться настойчивости Джоселин.
— Леди отбыла сразу же после обеда и взяла с собой шесть человек охраны.
— И ты отпустил ее с такой малой свитой? — возмутился де Ленгли.
— Она отправилась всего лишь в Харкли, а это ведь совсем рядом. — Сэр Эдмунд с достоинством выдержал тяжелый взгляд хозяина. — Леса вокруг вполне безопасны, да и кроме того, с ней сэр Аймер. А он…
Не дослушав, Роберт тут же крикнул, чтобы седлали свежих коней, не очень веря, что поступает правильно.
Селение Харкли действительно находилось поблизости, и местность за последние месяцы была очищена от всяческого сброда, но все же он ощущал, как беспричинный страх одолевает в нем здравый смысл. Мороз крепчает, а тьма все сгущается. Неизвестно, что может случиться с женщиной, охраняемой всего шестью воинами, тем более, что у супруга ее врагов предостаточно.
Он ускакал за ворота, даже не оглядываясь, следуют ли за ним его люди.
Конечно, с ней не могло случиться ничего плохого. Вероятно, она уже на пути обратно в Белавур. Глупо с его стороны так тревожиться за нее.
Но он потерял уже Адама. Если он потеряет Джоселин, то как ему жить на свете дальше?
— Вы именно это и хотели увидеть, миледи?
Джоселин была самой желанной и почетной гостьей в мастерской Эдвина — вольного ремесленника, имеющего в собственности маленький клочок земли рядом с поместьем Харкли. Он славился своим искусством создавать чеканные узоры из серебра на кожаных изделиях. Кое-какие из его творений украшали даже главный собор в Шрусбери.
Она коснулась кончиками пальцев изумительного пояса для меча и ножен. Это было произведение великого мастера. Оно было достойно того куска бархата, который она взамен предложила ему за труды. И мастер, и заказчица были довольны друг другом.
