Анна Кэмпбелл - Пленница греха
— Продолжайте в том же духе, и смерть вас не минует, — угрюмо ответил Акаш.
— Вы говорите так, словно мое поражение — дело решенное.
— Так оно и есть.
Гидеон напряг мышцы, и последние нити веревки лопнули.
— Нет, когда у меня есть Чариз.
Феликс сделал рывок, но Гидеон оказался быстрее его. Его бросок был подобен броску кобры. Он успел схватить Феликса до того, как тот дотронулся до Чариз.
— Эта шлюха тебя развязала, — прорычал Феликс, пытаясь одолеть Гидеона, который был выше и крепче его.
Они сцепились в мертвой хватке, раскачиваясь, отбрасывая уродливые тени на стены шахты. Затем с грохотом повалились на землю. Во все стороны полетели мелкие камешки, которыми был усыпан пол шахты.
— Будь ты проклят, Тревитик! — взревел Феликс и сдавленно вскрикнул, когда Гидеон ударил его в живот.
Битва была ожесточенной. Мужчины, катаясь по земле, хрипели и стонали, никто не хотел уступать.
— Ради Бога, помогите Гидеону, — взмолилась она, обращаясь к Анашу, который вернулся к ней и встал рядом.
— Он справится без меня, — сказал Акаш.
Казалось, прошли часы, прежде чем Гидеон зашевелился, хотя она знала, что на самом деле прошло не больше секунды. Гидеон сел и тряхнул головой, чтобы прочистить мозги. Он поднялся в тот же момент, когда и Феликс.
Изнеможение и боль делали свое дело. Оба соперника, тяжело дыша, ходили с поднятыми кулаками друг вокруг друга. У Феликса один глаз заплыл, из губы сочилась кровь. Чариз заметила, что ее сводный брат пошатывается и сильно хромает на левую ногу.
Сделав глубокий вздох для храбрости, она посмотрела на Гидеона. Он был грязным, растрепанным, весь в синяках. К счастью, руки и ноги не пострадали. Гидеон смотрел на Феликса с триумфом. Преимущество явно было на стороне Гидеона.
— Сдавайся, Фаррел. Бежать тебе некуда.
Он говорил спокойно и уверенно, как тот человек, что спас ее жизнь. Он сжимал и разжимал кулаки и поводил плечами.
— Я выберусь отсюда, Тревитик. — Феликс сильно прихрамывал, но не падал. — Ты увидишь, черт возьми.
Чариз смотрела, как он отступил дальше, вглубь туннеля. Он не сводил глаз с Гидеона. Гидеон шагнул к нему.
— Этим путем тебе не уйти. Шахта упирается в склон горы, и выход из нее только один.
— Феликс, он вырос здесь, — крикнула Чариз, — знает здесь каждую былинку! Ты в ловушке.
— Заткнись, сука, еще неизвестно, кто из нас в ловушке.
— Будь осторожен, за тобой шахтный ствол.
Гидеон бросился за ним. Чариз, сжимая нож, бросилась следом. Она по-прежнему не доверяла своему сводному брату, хотя, судя по всему, он был в полном изнеможении.
— Хочешь меня одурачить, Тревитик?
— Взгляни сам, если мне не веришь, — крикнул Гидеон. — Ради Бога, послушай меня! Оглянись!
— Повернуться к тебе спиной? Ты, должно быть, считаешь меня полоумным.
— Фаррел…
Феликс продолжал пятиться, загребая ногами землю, взмахнул руками и покачнулся.
Гидеон бросился вперед, но опоздал. Закричав, Феликс полетел вниз.
Глава 24
Послышался глухой удар, и наступила тишина. Потрясенный, Гидеон остановился на краю ствола шахты. В темноте разглядеть он ничего не мог. Ствол уходил слишком далеко.
— Фаррел? — крикнул он в темноту.
В детстве он слышал о том, как в этот ствол упал рабочий и умер. Шахту эту закрыли как раз после того случая.
Он снова окликнул Фаррела, хотя понимал, что это бесполезно. Он презирал Феликса, хотел, чтобы тот кровью поплатился за то, что издевался над Чариз. Но при этом такой конец был печальным даже для того, кто заслужил одно лишь презрение.
У Гидеона закружилась голова, и он покачнулся. Тело болело после побоев и драки. Сквозь гул в ушах он услышал, как вскрикнула Чариз, бросившись к нему.
Еще не полностью оправившись от головокружения, Гидеон повернулся к Чариз и прижал ее к себе. Дрожащими руками он обнимал ее стройное нежное тело с отчаянием, в котором лишь сейчас позволил себе признаться.
«Она здесь. Она невредима. Слава тебе, Господи, и всем твоим ангелам».
Всю эту долгую бессонную ночь Гидеона терзали мысли о том, что он никогда больше ее не увидит. Как мог он думать о том, чтобы отослать ее прочь, даже если искренне верил в то, что так будет лучше для нее?
— О, моя любовь, моя любовь, — прошептал он и зарылся лицом в ее густые шелковистые волосы.
Чариз дрожала в его объятиях.
— Ты спасен, — пробормотала Чариз. — Ты спасен, и ты… ты здоров. О, Гидеон, я так боялась.
Она всхлипнула и прижалась к нему.
— Моя милая…
Любовь могучей волной поднималась в груди, высокая, как прилив в бухте Пенрин.
— Ты плачешь из-за Феликса?
— Нет. То, что случилось с ним, ужасно. Но я плачу, потому что… потому что мы наконец свободны.
Он улыбнулся и тут же поморщился от боли — саднила разбитая губа.
— Слезы счастья?
Онакивнула.
— Слезы счастья. — Глаза ее затуманились, когда она прикоснулась к его разбитой губе. — Они били тебя.
— Это ерунда.
И действительно, это была ерунда. За счастье держать ее в объятиях он перенес бы боль во сто крат сильнее. Он прижал ее дрожащую ладонь к своей щеке. С каждой минутой ему дышалось все легче. Опасность миновала.
Он услышал приближающиеся шаги и поднял глаза, увидев, что к ним с факелом в руке по туннелю идет Акаш. Следом за ним шел Талливер с фонарем, позаимствованным у братьев. Хорошо, что им есть чем осветить ствол шахты, хотя он сомневался, что этого света будет достаточно, чтобы увидеть дно. Зловещее молчание у него за спиной подтверждало его догадку о том, что Феликс умер при падении.
— Вы слышали, что случилось? — спросил Гидеон.
— Да. Есть ли шанс, что он выжил?
Акаш поднял факел и осветил им Гидеона явно с намерением выяснить, все ли с ним в порядке.
— Сомневаюсь. Но нам надо его вытащить. Талливер, ты мог бы попросить нескольких человек спуститься в ствол? Полагаю, кто-нибудь прихватил с собой веревку. Если нет, позаимствуем у Фаррелов.
Гидеон крепче обнял Чариз. Сейчас, когда он едва ее не потерял, он не был готов ее отпустить.
— Хорошо, начальник.
Талливер бросил на Гидеона загадочный взгляд и направился к выходу.
Гидеон поверх растрепанной головы Чариз посмотрел на Акаша. Его переполняло чувство благодарности к этому человеку. Как мог он отблагодарить Акаша за все то, что тот для него сделал? За полные опасностей годы, проведенные вместе в Индии, за спасение из Рангапинди, за заботу и верность. Слов было явно недостаточно.
— Спасибо тебе, мой друг, — хрипло проговорил он.
