Николь Джордан - Повелитель желания
— Почему вы плачете, госпожа? — с любопытством спросил он.
Неожиданно поняв, что по щекам текут слезы, Алисон вытерла их и широко улыбнулась мальчику первой искренней улыбкой за все это время.
— Это слезы счастья, Махмуд.
Алисон связала вещи в узлы и помогла мальчику свернуть шатер, старательно следуя его указаниям. К тому времени, когда все было готово, солнце уже поднялось достаточно высоко и немилосердно обжигало палящими лучами берберов, строившихся в караван. Покрыв голову и плечи платком, Алисон отправилась на поиски дяди. Она нашла Оноре где-то в середине каравана. Рядом неотлучно находился верный Чанд. Девушка едва удержалась от улыбки, видя, как удобно устроили дядю. Джафар велел его уложить на носилки, закрытые занавесками со всех сторон. Ей и Чанду дали коней.
Алисон рассказала дяде и слуге о судьбе Эрве и вскоре погрузилась в задумчивое молчание. Караван еще не тронулся с места, но она почему-то сгорала от нетерпения. Где же Джафар?
Только минут через двадцать ей удалось наконец увидеть его. Джафар шел прямо к ним, и Алисон наблюдала за его приближением с непонятной нежностью и сердечным пылом, застигшими ее врасплох.
Но разве следует удивляться глубине собственных чувств к нему? Несколько дней назад Алисон вынуждена была признать правду, которую скрывала до сих пор даже от себя. Больше она не может противиться желанию, которое испытывает к Джафару. Страсти. И любви…
Алисон тяжело вздохнула. Она не должна любить Джафара. Не имеет права. Это невозможно. Он похитил ее, захватил в плен дядю и Эрве. И, уж конечно, не питает к ней никаких нежных чувств.
При воспоминании о вчерашней ночи лицо Алисон стало пунцовым. Она унизилась перед Джафаром, предложила отдаться по доброй воле, стать его наложницей. Но он отказался… и, когда Алисон попыталась его поцеловать, с презрением отверг ее и выбежал из шатра, словно не выносил даже ее прикосновений. Охваченная стыдом, Алисон закусила губу, не в силах представить, как встретится с ним лицом к лицу.
Однако при виде Джафара все тревожные мысли вылетели у нее из головы. Бербер был чисто выбрит, но измученное лицо и усталые глаза свидетельствовали, что он провел беспокойную ночь. Алисон захотелось обнять его, утешить, прогнать терзающую сердце боль.
Джафар, едва взглянув на нее, обратился к Оноре:
— Вы готовы ехать?
— Да, — ответила Алисон вместо дяди. Джафар снова обернулся к ней.
— Я помогу вам сесть в седло.
Сухие слова прозвучали приказом, протестовать против которого было бесполезно. Не дав Алисон времени опомниться, он подхватил ее и поднял на лошадь. Однако девушка, не в силах удержаться, наклонилась и нежно коснулась его щеки.
— Спасибо, — прошептала она.
— За что, мадемуазель? — слегка настороженно осведомился Джафар.
— За то, что пощадили жизнь Эрве.
Глаза Джафара свирепо блеснули.
— Я не нуждаюсь в вашей благодарности! — прорычал он и, резко повернувшись, пошел к голове каравана.
Испуганная его неожиданной яростью и внезапным уходом Алисон недоуменно смотрела вслед удалявшемуся Джафару. Только сейчас она запоздало вспомнила о приказе не упоминать в его присутствии имени Эрве. Правда, вряд ли только этим объясняется ее гнев.
Чанд, еще не успевший сесть на коня, тоже уставился в спину Джафара.
— Не знаю, почему вождь сделал это… пощадил жизнь Бурмона-саиба.
Алисон беспомощно покачала головой. Она сама не находила ответа. И, по правде говоря, не могла понять Джафара.
— Оказывается, Джафар-саиб не такой дикарь, каким я его считал, — задумчиво заметил Чанд.
— Ты прав, — согласилась Алисон, слегка улыбнувшись. — Не такой.
Путешествие оказалось нелегким. Бескрайние пески, покрытые постоянно перемещающимися барханами, поросшими верблюжьей колючкой, расстилались насколько хватало глаз. Однако пустынные просторы неожиданно заканчивались у высоких зубчатых горных отрогов, уходивших на запад. Махмуд объяснил, что эти горы называются Аулед-Нейл.
У подножия гор виднелись вершины пальм и белые минареты. Сначала Алисон показалось, что это очередной мираж, но шло время, они подъезжали все ближе к прекрасному видению, а оно все не исчезало. И, потрясенная открытием, Алисон поняла, что скоро они окажутся в настоящем оазисе. Подумать только, все это время она была в нескольких часах езды от цивилизации! Если бы только знать! Тогда ее побег наверняка удался бы! Как несправедлива судьба!
Расстроенная Алисон плотнее стиснула губы, проклиная себя за то, что испытывает чрезмерно нежные чувства к Джафару.
Однако плохое настроение улетучилось, как только они оказались в большом оазисе, где росли тысячи пальм. Среди высоких деревьев сверкали белые купола и тонкие башни мечетей, а чуть дальше, на желтой скалистой равнине, стояла крепость, под защитой которой ютился целый город с узкими улочками и глиняными домами.
Прекрасный оазис назывался Бу Саада, что, как пояснил Махмуд, означало «обитель счастья», видимо, из-за обилия зелени и плодородной земли. Рощи финиковых пальм с кронами темно-зеленых листьев веерообразной формы пестрели золотистыми и коралловыми гроздьями фиников. Здесь росло также множество груш, инжира, абрикосов и других фруктовых деревьев. По пути Алисон заметила широкую реку, по берегам которой расположились кусты тамариска.
Хотя караван шел по границам оазиса, Алисон заметила, что в городе царит оживление. На улицах толкались берберы, евреи и бедуины-кочевники. Торговцы, крестьяне, шейхи. Женщины в чадрах и с непокрытыми лицами.
— Не смотрите, госпожа! — воскликнул Махмуд, когда Алисон с любопытством уставилась на старуху берберку, монотонно певшую какую-то странную песню. — Она kahina, ведьма! Если будете слишком пристально смотреть на нее, это принесет вам ужасное несчастье.
Алисон улыбнулась, но ничего не ответила, поскольку Махмуд, очевидно, верил в колдовские чары. Видно, ей правду говорили: берберы куда суевернее арабов.
— В Бу Сааде всегда так много народа? — спросила Алисон.
— Возможно, но точно сказать не могу. Я был здесь лишь однажды. По-моему, здесь в самом разгаре праздник.
Алисон, увлеченная возможностью увидеть арабский праздник, жадно впитывала экзотические звуки и зрелища. Вскоре ее внимание привлекли крики и шум, доносившиеся с местного базара, обязательной принадлежности каждого города и деревни. Именно на базаре, если верить Махмуду, они должны были закупить провизию для дальнейшего путешествия.
Алисон с радостно бы побродила по базару, но была еще слишком слаба и поэтому не протестовала, когда они раскинули лагерь у реки. Сначала она проследила, чтобы дяде, плохо переносившему тяжелый путь, дали сонное снадобье. Потом вернулась в шатер Джафара, прилегла и мгновенно уснула.
