Сюзанна Кирсли - Забытая история любви
Элси Уэйр обладала вполне определенным мнением об авторе таких классических произведений, как «Робинзон Крузо» и «Молль Фландерс». «Мелкий пройдоха» — так она охарактеризовала его.
Доктор взял печенье с тарелки, которую она ему протянула, и произнес укоризненно:
— Элси!
— Но он таким и был, Дуглас. Ты же сам говорил.
— Ну да.
Доктор откинулся на спинку кресла и аккуратно положил печенье на блюдечко рядом с чашкой чая. Сегодня занавески в дальнем конце гостиной были широко раздвинуты, пропуская в комнату свет, который лег приятным теплом на мои плечи, когда я тоже потянулась за печеньем, сидя в своем кресле у длинных рядов застекленных книжных полок.
— Даниэль Дефо, — сказал доктор Уэйр, — искренне верил, что делает нужное, правильное дело. Так оправдывают себя все шпионы.
Элси села рядом со мной и возразила:
— Он верил в то, что он спасает свою шкуру и набивает карманы.
Глаза доктора блеснули, как будто упрямая неприязнь его жены к Дефо удивила его.
— Она даже не хочет читать его книги, — пожаловался он мне.
— И не собираюсь! — с глубоким убеждением вставила Элси.
— Это несмотря на то, что его уже давным-давно нет в живых, — заметил ее муж, — и авторских отчислений он не получит. — Доктор улыбнулся. — Дефо был решительным сторонником короля Вильгельма и якобитов не жаловал. Однако, когда на трон взошла королева Анна, он просчитался — опубликовал сатирический памфлет, неугодный королеве, был арестован, прикован на три дня к позорному столбу и брошен в тюрьму. Кроме всего прочего, в то время он оказался банкротом, и поэтому, когда министр правительства Роберт Харли предложил вызволить его из тюрьмы, согласился на его помощь. Харли же, как известно, был главой королевской разведки.
Это имя мне было знакомо, я читала об этом человеке, когда готовилась к книге.
— Харли, — продолжил доктор Уэйр, — не мог не понимать, какую выгоду он получит, если на него станет работать такой человек, как Дефо. И Дефо, будучи писателем, многое мог сделать для правительства. Незадолго до образования унии Харли отправил его в Эдинбург вести тайную деятельность в пользу этого союза и дискредитировать тех, кто ему противостоял. Дефо в качестве прикрытия пустил слух, что пишет книгу об унии и ему нужно собрать материал для работы. То есть он занимался примерно тем же, чем занимаетесь вы здесь, в Краден Бэе.
Как и я, Дефо обнаружил, что люди охотно делятся с писателем информацией и рассказывают все, что знают.
— Они не думали, что он шпион, — продолжил доктор Уэйр, — но все, что они ему сообщали, передавалось в Лондон Харли. Дефо был наблюдателен, сообразителен и ловок. Нет никакого сомнения, что он приложил руку к принятию унии.
— Пройдоха! — снова сказала Элси и с силой поставила чашку на блюдце.
Я поинтересовалась:
— А он мог бывать в Слэйнсе?
— Дефо? — Доктор задумался. — Не думаю. Вряд ли. Он не мог не знать, что здесь замышляли, и наверняка встречался с графом Эрроллом, который часто бывал в Эдинбурге, но о том, чтобы Дефо приезжал в Слэйнс, я не слышал. Но были и другие шпионы. И не только в Шотландии, — значительно произнес он. — Англичан очень интересовало, что происходило в Сен-Жермене. В Париже и Версале у них имелась целая шпионская сеть, у которой уши были везде. Они даже посылали своих людей в сам Сен-Жермен, когда выпадала такая возможность. Обычно молодых женщин, которые спали с придворными и доставляли хозяевам все сведения, которые им удавалось заполучить.
— Старый, проверенный метод, — сообщила мне Элси. Ее настроение улучшилось после того, как мы перестали говорить о Даниэле Дефо.
Доктор Уэйр задумался.
— Что касается Слэйнса… Мне нужно будет кое-что почитать. Глядишь, найдется парочка шпионов, заехавших так далеко на север.
Разобравшись с этим, мы переключились на другие темы.
Я задержалась у них намного дольше, чем планировала, и, когда вышла из дому, было уже темно. Грачи снова начали собираться над Каслвудским лесом, тучи черных птиц с хриплым карканьем носились кругами по ночному небу. Я ускорила шаг. Впереди показался приветливый свет, падавший из окон «Килмарнок армс» на тротуар, и я быстрым шагом перешла улицу и свернула на Мэйн-стрит. Мои глаза устремились на силуэты дюн, темневшие на другой стороне беспокойного ручья.
Этой ночью было ветрено. Вдалеке я слышала гулкий рокот волн, в бесконечном ритме разбивающихся о берег и откатывающихся назад, чтобы вновь набраться сил и обрушить на сушу свою ярость.
Это завораживало. Когда я стала подниматься по тропинке на Уорд-хилл, мои ноги двигались автоматически, в то время как разум наполнился разнообразными мыслями. Не все они были приятными. На этой дорожке было что-то невидимое. Оно не преследовало, а поджидало меня, и я, занятая борьбой с охватившим меня ощущением панического ужаса, вдруг провалилась в пустоту.
Это было все равно, что ступить с тротуара, не ожидая этого. Земля под ногами была, но ниже, чем я рассчитывала. Моя нога резко опустилась в глубокую яму, скрытую под густым пучком травы, и подвернулась, я потеряла равновесие и начала стремительно скользить вниз.
Времени на раздумья не было. Я инстинктивно ухватилась за то, что могло остановить движением, и к тому времени, когда до моего мозга дошло, что я сошла с тропинки и сползаю по опасно крутому склону к морю, мои руки уже держались за покосившийся хлипкий заборчик, впрочем, достаточно крепкий, чтобы выдержать меня, пока я пыталась перевести дух.
Острейшая боль в лодыжке огнем распространилась по всему телу. Придя в себя, я посмотрела вверх, на место, с которого свалилась. «Вот дура!» — выругала я себя. Хотя вокруг и темно, тропинку-то все равно было прекрасно видно. И никаких оправданий тут нет. Разве что…
Поразмыслив, я поняла, что мое внимание не в первый раз подвело меня. Разница только в том, что, когда я в прошлый раз подошла к опасному обрыву, рядом со мной шагал человек, который успел меня одернуть. Сегодня такого человека не оказалось. Я была одна, задумалась и шла, доверившись подсознанию.
Отвлекшись на миг от боли в лодыжке, я осмелилась посмотреть вниз, на почти отвесный спуск к морю, и подумала о том, какую форму мог иметь этот берег в 1708 году. Возможно ли, что мои ноги помнили другую тропинку, проходившую по краю обрыва, давно уже обвалившегося под воздействием эрозии, ветра и моря?
Словно в ответ на эту мысль, ветер вдруг сделался холоднее и напомнил мне, что упала я именно в том месте, которое всегда меня беспокоило. Когда я увидела, что наверху по тропинке идет какая-то скрытая тенью фигура, меня первым делом охватило не облегчение, а недобрая тревога.
