Сьюзен Джи Хейно - Искушение и соблазн
— Никакой он не очаровательный, — ворчливо возразила мадам. — А до жути старомодный. Зимой в нем гуляют сквозняки. И к тому же он такой огромный, что его и за год не обойдешь. Господи, ты не поверишь, но в этом чертовом замке есть комнаты, в которые годами никто не заглядывал! И такая махина пустует уже несколько лет! Ничего, теперь я… я намерена это изменить.
Софи шла, не поднимая глаз. Внутренний голос подсказывал: что‑то здесь не так.
— Похоже, ты нервничаешь, Софи.
— Эээ… да, наверное, мадам, но…
— Боишься, что Линдли не понравится, если он увидит меня здесь?
— Ну… если честно, да.
Мадам коротко фыркнула.
— Глупая девочка. Ты ничего не понимаешь. Похоже, он не сказал тебе, кто я?
— Мне казалось, я это знаю, мадам, — пробормотала Софи, осторожно подбирая слова.
Мадам, с досадой прищелкнув языком, покачала головой.
— Подумать только, дорогая Софи! Похоже, его действительно интересуешь ты, а не то, что у тебя между ног! Видимо, я ошибалась.
Софи даже побледнела от обиды.
— Все, что интересует лорда Линдли, — это возможность схватить моего отца! — отрезала она, повернувшись к своей бывшей хозяйке. — Все… ммм… остальное — всего лишь результат моих усилий отвлечь его.
— О да, ты стала настоящей мастерицей по части всяких женских уловок, моя дорогая! Ну, ну, Софи, не слишком ли ты задираешь нос? Иначе с чего он сбежал от тебя, едва рассвело?
Черт… Откуда ей известно, в котором часу Линдли уехал? И вообще, какое ей до этого дело? Что связывает эту женщину с Линдли?
— Его светлость стремится поймать моего отца, — уклончиво пробормотала Софи.
— Вот как? Хочешь сказать, он вдруг внезапно сообразил, где его можно найти?
— Думаю, у него появились кое‑какие идеи на этот счет.
— Ты ему сказала? — в упор спросила мадам.
— Конечно, нет! — возмутилась Софи. — Я понятия не имею, где он может быть. А если бы и знала, то все равно не сказала бы Линдли.
— А тебе и не нужно было ничего говорить. Достаточно того, что ты отдала ему медальон.
Софи, онемев, вытаращила на нее глаза. Откуда мадам известно о медальоне?!
— О, только не нужно делать вид, что ты не понимаешь, о чем я говорю, — осклабилась мадам, сверля Софи взглядом. — Мне известно, что ты стащила его у Фитцгелдера. Значит, Линдли соблазнил тебя, надеясь заполучить медальон? Или ты настолько поглупела от любви, что отдала его добровольно?
— Поверьте, мадам, я вовсе не влюблена в Линдли! — вспыхнула Софи.
— Значит, медальон все еще у тебя?
— Эээ… нет…
— Выходит, ты отдала его Линдли?
— Нет!
— Тогда у кого он, Софи? Признайся честно, ты его просто потеряла, да? Этот медальон так важен для твоей семьи, а ты его потеряла?!
— Я его не теряла! Он… он у моего отца!
Судя по всему, для мадам это стало сюрпризом, но вот приятным или нет, Софи не могла сказать.
— Медальон сейчас у твоего отца?
— Да. Совершенно верно.
— Твой отец объяснил тебе, почему этот медальон имеет такое значение? — спросила мадам.
— Да… в нем спрятан список его пособников, — пробормотала Софи.
— Понятно. Это Линдли тебе сказал?
— Да. А еще он сказал, что медальон может быть ключом.
Мадам покачала головой, словно обдумывая ее слова. Софи могла только гадать, о чем она думает. Ясно было одно — ничего из того, что она рассказала о медальоне, не было для мадам новостью.
— Выходит, отец рассказал тебе о сокровище, — пробормотала Эудора.
— О каком еще сокровище? Значит, есть еще и сокровище?
Господи помилуй, о чем это она?!
— Конечно, сокровище есть, — энергично закивала мадам. — А теперь, раз у твоего отца есть ключ, а у Линдли нет, выходит, все карты на руках у меня.
— Какие еще карты, мадам? — простонала Софи, чувствуя, что от обилия информации вот‑вот лопнет голова.
— Ты, например, — сказала мадам.
Губы ее растянулись в широкой усмешке. Но если раньше улыбку Эудоры можно было назвать ослепительной, то сейчас при виде ее невольно вспоминалась кошка, только что изловившая мышку.
— О, посмотри, Софи! — воскликнула мадам, заметив на стене фамильные портреты. — Это наша семейная портретная галерея. Хотя ты ее уже видела.
— Да, портреты великолепны. У лорда Линдли была очень красивая семья.
— Была? А, так он тебе рассказал?
— Так, кое‑что, — уклончиво пробормотала Софи, отводя глаза в сторону. Мадам совсем необязательно знать, что это было сделано для того, чтобы лишний раз напомнить ей, какую роль сыграл ее отец в гибели всей их семьи.
— Понятно. Линдли знал, что, поведав тебе о своих горестях, может рассчитывать на твое сочувствие.
— Конечно, я сочувствую ему. Потерять жену и ребенка — это трагедия!
На лице мадам внезапно отразилось удивление — казалось, она впервые об этом слышит. Софи самодовольно улыбнулась — выходит, Линдли доверял ей куда больше, чем Эудоре. Однако под взглядом мадам ее улыбка тут же поблекла.
Они остановились возле портрета молодой женщины с ребенком. Мадам, не отрываясь, смотрела на них. Похоже, Софи не ошиблась — это действительно его семья, и мадам когда‑то знала их всех, хотя и непонятно откуда.
— Думаю, ты догадалась, кто это. Малыш просто копия Линдли, верно? А Мэри — настоящая красавица. Ты согласна?
— Да.
— И конечно, ты понимаешь, что кому‑то вроде тебя нечего и надеяться занять ее место?
Софи опустила глаза.
— Да, мадам. Я хорошо понимаю, кто она и кто я.
— Вот и хорошо. Тебе нужно было преподать этот урок, дорогая.
О, его ей преподали, да не кто‑нибудь, а настоящий мастер. Туго набитый кошелек и пустая постель напоминали, что она должна знать свое место. Этот урок она не забудет никогда.
Желудок издал протестующее ворчание, и Линдли неохотно признал, что и впрямь устал как собака. Наверное, зря он уехал, не позавтракав. Впрочем, сейчас ему было не до еды. Линдли догадывался, что чем дольше он пробудет в Хейвен‑Эбби, тем сильнее будет соблазн остаться. Ему и так стоило немалого труда уехать.
К сожалению, поспешный отъезд нисколько не приблизил его к цели. Добравшись до Лавленда, Линдли укрылся за низеньким мостом, откуда дом был виден как на ладони. И правда, над трубой вился дымок, а прямо перед входом стояли два размалеванных фургона, вероятно, в них и приехали актеры, о которых говорил Том. Раздосадованный Линдли оставил Лавленд и отправился разыскивать юношу.
Будь д’Аршо один, он бы знал, что делать, но пока тут крутятся эти актеры, руки у него связаны. Если тот, за кем он охотится, присоединился к своим приятелям в Лавленде, без боя они не сдадутся. Слишком многое было поставлено на карту, и д’Аршо хорошо это понимал.
