Барбара Картленд - Сладкая месть
— Доброе утро, тетя Джин! — радостно приветствовал он ее, сидя на кровати в окружении любимых игрушек: сломанный паровозик, черномазый уродец с выпученными глазами и встрепанными волосами и две плюшевые собачки.
Собачек он любил больше всех своих игрушек.
— Доброе утро, Джимми. Есть хочешь?
— Хочу!
— Тогда пойду готовить завтрак. А ты пока полежи в кровати. В доме очень холодно, поэтому я принесу тебе завтрак в постель.
— Нет, мне не холодно! Я пойду с тобой, буду тебе помогать.
Джин поняла, что уговоры ни к чему не приведут. Она одела мальчика и повела с собой. Холодное серое утро было под стать безрадостной атмосфере дома. На сердце у Джин было тяжело. Какие новости готовит для них наступающий день? Она со страхом ждала телефонного звонка. Но телефон молчал.
Джимми доедал вторую порцию овсянки, когда хлопнула входная дверь. Джин пулей выскочила в холл и увидела Бетти. В первую минуту она решила, что все кончено — Лиззи умерла, а Бетти отправили домой. Но тут она осознала, что Бетти улыбается.
— Джин! Они спасли ее!
— Слава богу! Самое страшное позади! Бетти, милая, все теперь будет хорошо!
— Да. Лиззи сделали переливание крови, и опасность миновала. Когда малышка увидела Джона, она сказала: «Папочка приехал! Он вылечит Лиззи, и Лиззи скоро поправится». Мне даже показалось, что она ни капельки не удивилась тому, что отец приехал, будто ждала его. Сейчас она спит безмятежным сном. Врач отпустил меня домой, а Джон остался дежурить возле Лиззи, чтобы я могла хоть немного отдохнуть.
Бетти пошатнулась и едва удержалась на ногах. Несмотря на ее радостное возбуждение, чувствовалось, что она уже на пределе сил. Джин повела ее наверх, раздела и уложила в постель. Потом побежала вниз, чтобы вскипятить для нее молоко, и велела Джимми пойти наверх и поздороваться с матерью.
Поднявшись к Бетти с чашкой горячего молока, она увидела умилительную картину. Джимми сидел на кровати, уткнув головку в плечо матери. Джин почувствовала невольный укол ревности. Еще вчера ребенок вился вокруг нее, но стоило появиться Бетти, и она — побоку!
— Выпей немного молока, — сказала Джин, протягивая чашку Бетти.
— Попытаюсь, если смогу. У меня в горле все пересохло. Джимми, осторожнее! Не вертись, а то я разолью молоко. Ты хорошо себя вел с тетей Джин?
— Я всегда себя хорошо веду! — с достоинством ответил Джимми. — А когда папа вернется домой? Джин сказала, что он приехал. Я даже видел его чемодан!
— Он пока побудет с Лиззи, а вернется вечером.
— Значит, он сейчас у Лиззи, да? У Лиззи — все! — с обидой в голосе воскликнул мальчик. — Мама все время с Лиззи, а теперь еще и папа.
— Бог мой! Уж не ревнуешь ли ты? — улыбнулась Бетти.
Джин забрала пустую кружку и подумала, что и у Бетти тоже все. У нее есть Джон, Джимми и Лиззи, а еще и Джеральд. «Уж не ревнуешь ли ты?» — спросила себя Джин. Но это глупо! Ведь если у Бетти убавится, то лично у нее-то ничего не прибавится. К тому же Бетти — такая милая, такая чудесная, она заслужила свое счастье.
Бетти с трудом ворочала языком, глаза у нее помимо воли закрывались. Она уже засыпала.
— Спасибо тебе, Джин! — все же проговорила она. — Не знаю, что бы я без тебя и делала! Ты — просто ангел. Но ты и сама это знаешь, верно?
С этими словами она откинула голову на подушку и моментально уснула. Джин, подхватив малыша на руки, вышла из комнаты и тихонько прикрыла за собой дверь.
— Постарайся не шуметь, когда будешь играть, — предупредила она мальчика. — Маме нужно поспать, она очень устала.
Джимми обхватил ее ручонками за шею и доверчиво спросил:
— А ты со мной будешь играть?
— Обязательно! — кивнула Джин.
— Я так тебя люблю, тетя Джин! — горячо воскликнул мальчик.
Глава пятнадцатая
Толли не находил себе места. Он потерял интерес к лыжам и с лыжных прогулок теперь возвращался засветло. «Мне просто скучно одному, без Джеральда», — убеждал он себя.
В гостинице он первым делом бежал к Джеральду и обычно заставал в его номере свою мать, оживленно беседующую с приятелем. Маргарет часто заходила в номер Джеральда, они подолгу разговаривали, а иногда Маргарет умолкала и, откинувшись на спинку кресла, думала о чем-то своем. Но лицо ее больше не закрывала маска скорбной отрешенности.
С появлением в комнате Толли все неуловимо менялось, и у постели Джеральда начинала бурлить жизнь. Джеральд расспрашивал о последних новостях, Маргарет тоже с интересом слушала сына, который подробнейшим образом информировал их обо всем, что случилось на курорте за минувший день.
Казалось бы, все было хорошо, но Толли ничто не радовало. Хотя причины радоваться у него были. После отъезда Джин Мелию словно подменили, она снова стала сама любезность. «Хоть ты ее к ране прикладывай», — невесело шутил про себя Толли. Вечерами Мелия сама подходила к Маргарет, чтобы вместе выпить традиционную чашечку кофе после ужина, она первая приглашала Толли на танец и провоцирующе шутила:
— Ты знаешь, что на нас уже делают ставки? Ну, ты понимаешь, о чем я! Давай заинтригуем их еще больше!
Они часто и подолгу сидели в баре, разговаривали, но вот танцевали — странное дело! — всегда молча. Когда танец заканчивался, Мелия так же молча шла в гостиную и усаживалась подле Маргарет. Толли не делал ни малейших попыток что-то изменить в этих установившихся отношениях. Он прекрасно понимал, что Мелия преисполнена решимости отвоевать утраченные позиции. Но беда, случившаяся с Джеральдом, настолько заслонила для него любовные переживания, что он ни разу не попросил ее о встрече тет-а-тет. Приветственный взмах руки при встрече в гостиной, обмен улыбками за ужином, танцы в полном молчании — и все.
Спустя несколько дней после отъезда Джин в Лондон Толли заметил, что Мелия заинтригована его поведением. Она, вероятно, решила, что отъезд Джин напрямую связан с выдвинутыми ею ранее условиями. Толли не стал ее разубеждать. И совсем не потому, что ему нравилось наблюдать за ее расчетливой игрой. Просто у него не было ни малейшего желания спорить с Мелией, а тем более выяснять отношения. Зная нрав своей бывшей возлюбленной по нескольким сценам, которые она закатывала ему в прошлом, он предпочитал на этот раз обойтись без объяснений. Но шло время, и в его душу начали закрадываться сомнения: а вдруг с Мелией и в самом деле произошли перемены?
Догадка Толли была отчасти верна. Мелия действительно переменилась, и тому имелось множество причин. Начать с того, что премьер-министр все еще был жив. Бюллетени с Даунинг-стрит, распространяемые ежедневно, сообщали о критическом состоянии больного и о том, что у лечащих врачей, увы, нет надежд, но старик вопреки всем мрачным прогнозам медицинских светил не умирал. Следовательно, таяли и надежды Эрнеста Дэнкса на премьерское кресло при всей его репутации блестящего политика.
