Шеннон Дрейк - Среди роз
— Вы нашли меня достойным внимания? — добродушно осведомился Генрих, заметив, что Женевьева внимательно смотрит на него. — Или по-прежнему считаете чудовищем?
— Ваше величество, я никогда не считала вас чудовищем.
— Вот как? — Он шагнул ближе. Женевьева видела, что король быстро оглядел ее комнату, однако не поняла, остался ли он доволен.
— Это правда. В свое оправдание могу лишь сказать, что была верна присяге…
— А что же теперь? Вы замышляете заговор?
Предположение о том, что беременная затворница способна готовить заговор, рассмешило Женевьеву. Она потупилась.
— Не пугайтесь. Я ценю непосредственность. Но скажите мне, вы счастливы?
— Счастлива? Не понимаю, что вы имеете в виду.
Король опустился в кресло и жестом предложил Женевьеве сесть.
— Да, миледи. Так вы довольны жизнью?
— Пожалуй, не совсем… — Она покраснела.
— Вы предпочли бы покинуть Англию?
— Пожалуй, да. — Она растерялась. — Поймите, ваше величество, я давно признала вас королем. Поскольку Ричард погиб, я была готова присягнуть на верность вам. Однако… — Женевьева грустно улыбнулась. — Став королем, вы отдали мои владения Тристану. Вернуть их не в моих силах. Поэтому я не чувствую себя счастливой.
— Вы ненавидите его?
Вопрос застал Женевьеву врасплох, и она осторожно ответила:
— А разве побежденный, потерявший все, не имеет права ненавидеть победителя?
— Миледи, вы не ответили на вопрос. — Генрих подался вперед. — Я хочу знать, презираете ли вы Тристана де ла Тера.
Румянец вновь залил ее щеки.
— По-моему, наши взаимоотношения очевидны…
— Они были очевидны с самого начала, детка, — мягко заметил король. Внезапно он встал и подошел к окну. — Вы избегаете людей. Неужели стыдитесь своего положения? Каковы ваши намерения?
— У меня их нет, ваше величество.
— Вас пугает то, что вы дадите жизнь внебрачному ребенку?
— Ваше величество, внебрачные дети нередко весьма преуспевают.
Он рассмеялся, довольный ответом:
— Ах да! Вы намекаете на моего предка Бофора! Верно, но Бофоры не остались внебрачными. Джон Гонт женился на своей любовнице, и все уладилось. Вам никогда не приходило в голову, что Тристан может жениться на вас?
— Нет, ваше величество. Потому что я сама никогда не выйду за него замуж. Не могу.
— Не можете? — Король высоко поднял брови. — Не можете стать женой отца вашего ребенка?
— Этот человек виновен в смерти моего отца, ваше величество. И он уже отнял у меня все. Но я сохранила способность любить и быть верной, и эти достоинства отдам кому пожелаю.
Генрих внимательно посмотрел на Женевьеву:
— Скажите, миледи, а вы готовы отдать их мне? Я имею в виду любовь и верность, леди Иденби. Вы преданы мне?
— Да, ваше величество — ведь вы король.
— Но если представится случай, вы сбежите в Бретань?
— Не вижу в этом ничего предосудительного.
— С герцогом Бретани я поддерживаю тесные отношения. Он был моим опекуном и остался другом.
Женевьева молчала, и король спросил, удобно ли ей в отведенных покоях. Она заверила его, что ни в чем не нуждается. Вскоре король собрался уходить.
— Ваше величество, позвольте задать вам один вопрос… каковы вести из Ирландии?
— Кампания прошла успешно, но вскоре нам предстоит сражаться уже на английской земле. А пока непокорных удалось усмирить.
Сердце Женевьевы учащенно забилось.
— Значит, Тристан скоро… вернется?
— Вернется? — переспросил Генрих. — Миледи, он вернулся вчера вечером. Всего хорошего.
Король вышел, а ошеломленная Женевьева упала в кресло. Ее охватил гнев.
Тристан вернулся в Лондон, он здесь… Он приказал привезти ее из Иденби, посадить под замок во дворце, а сам после стольких месяцев разлуки не удосужился даже навестить ее!
— Что случилось? Что он сказал?
Женевьева даже не заметила, что Эдвина вернулась.
— Тристан вернулся. Ты знала об этом?
— Нет, что ты! — искренне удивилась Эдвина.
— Он наверняка встречался с Джоном…
— Клянусь, Женевьева, Джон ничего не говорил мне.
— Но это еще не значит, что они не виделись. — И тут Женевьева дала волю гневу. — Подлец, негодяй, сукин сын! О, почему его не убили в Ирландии?
— Женевьева! — разволновалась Эдвина, видя, как взбешенная племянница мечется по комнате, бранится и колотит по каминной полке. — Женевьева, прошу тебя! — Она схватила племянницу за плечи и усадила на постель. — Женевьева, а как же малыш? Осталось ждать меньше двух месяцев! Ты хочешь погубить его?
— Это он во всем виноват!
— Но если с ребенком что-то случится, тебе не станет легче.
Наконец Женевьева успокоилась. Тетка убедила ее лечь и прикрыла одеялом.
Эдвине не составило труда разыскать Тристана. Она узнала бы о его приезде гораздо раньше, если бы не провела все утро с Женевьевой. В коридорах дворца только и говорили, что о блестящем тактическом маневре против мятежных ирландских лордов. Дамы восхищались победителем. Эдвина вышла в сад. Хотя этот мартовский день выдался прохладным, вокруг фонтана собралась толпа. Менестрель играл на лютне и пел пикантные песенки. Графиня Хирфорд и еще несколько дам смеялись, сидя на скамейке; мужчины попивали из кубков медовый напиток.
Эдвина увидела, что неподалеку расположились Джон и Тристан, а между ними вдовая, но весьма привлекательная графиня с пышной грудью.
Эдвина направилась к мужу и Тристану. Они громко вторили менестрелю, поднимая кубки. Заметив приближающуюся жену, Джон протянул ей руку и усадил рядом с собой.
— Так вы уже дома, милорд Иденби! — воскликнула Эдвина.
— Да, милая Эдвина!
— Рада видеть вас живым и невредимым, Тристан.
— Само собой, он жив! — воскликнула графиня, проведя тонкими пальчиками по щеке Тристана. — Разве грязные ирландцы способны одержать верх над таким благородным и доблестным рыцарем?
Тристан досадливо поморщился.
— Ирландцы — славные воины, — возразил он.
Глядя на него, Эдвина подумала, что Тристан хорош собой, закален в боях, выдержал все тяготы трудного похода, однако войны, вероятно, так же ненавистны ему, как и пустое веселье. Его явно что-то мучило.
— Вы еще не повидались с Женевьевой, — тихо заметила Эдвина.
— Да, я решил продлить удовольствие.
Как мрачно и горько он это произнес! В этот момент графиня коснулась плеча Тристана. Эдвина понимала, что соседка ничуть не интересна ему, но вдруг ей захотелось отомстить Тристану за Женевьеву.
— А я-то думала, вы не останетесь равнодушны, узнав, что ребенок, родившийся до срока, вряд ли выживет.
