Брачное объявление - Мими Мэтьюз
— Ты сказал, что был всего лишь одним из солдат, которым было поручено сопроводить женщин и детей к лодкам, — сказала Хелена. — Это значит, что были и другие.
— Верно.
— Что случилось с теми солдатами? Они все были убиты?
— Не все.
Он прислонился к шифоньеру, все еще держа в руке бутылку бренди.
— Некоторым удалось переправиться через реку.
— И где они сейчас?
— Не имею ни малейшего представления.
Он сделал еще глоток бренди. Он знал, к чему она клонит, и не хотел этого слышать.
Но это ее не остановило.
— Интересно, взяли ли они на себя такую же ответственность за случившееся, как и ты? — спросила она. — Интересно, они где-то там исполняют свое наказание, одетые в власяницы и тому подобное.
— Хелена…
Она скрестила руки на груди:
— Мистер Финчли сказал мне, что ты берешь на себя бремя всех остальных. Что бы ты взял на себя бремя всего мира, если бы мог.
— Он так сказал?
Это было похоже на слова Финчли.
— Я верю, что он прав. Я сама это видела. С Невиллом и слугами в аббатстве. Со мной. Ты заботишься обо всех. Защищать людей — это в твоей натуре. Но один солдат не смог бы спасти всех этих женщин и детей, Джастин. Ты должен это понимать. Даже если этим солдатом был ты.
Он покачал головой.
— Все не так просто, как кажется.
— Конечно, просто. Тебе нужно просто простить себя. Она придвинулась к нему, ища его взгляд.
— Но ты не можешь, не так ли? Ты так же неумолим к своим собственным недостаткам, как и к недостаткам других людей.
Он вздрогнул. Это был второй раз, когда она упомянула о его неспособности прощать. Боже милостивый, но это было правдой. Он не умел прощать. Он не мог вспомнить, прощал ли он когда-либо.
— Я не причисляю тебя к этой группе, — сказал он охрипшим голосом. — Я никогда этого не делал.
Она остановилась перед ним. Полы ее халата упали на его ноги.
— Тогда почему… — Она на мгновение заколебалась, выглядя очаровательно неуверенной. — Почему ты перестал хотеть меня?
Ее вопрос на время лишил Джастина дара речи. На самом деле, он не удивился бы больше, если бы она достала молоток и ударила его им по голове.
— После той ночи, когда мистер Глайд пришел в аббатство, ты больше никогда не пытался поцеловать меня. И не пытался прикоснуться ко мне.
Румянец залил ее лицо.
Он застонал.
— Ты думаешь, я не хочу тебя? Думаешь, каждый раз, когда я вижу тебя, я не жажду поцеловать тебя? Не мечтаю аключить тебя в свои объятия.
Ее румянец стал еще ярче.
— Тогда почему?
Почему? За последние недели он задавал себе этот вопрос сотни раз. Ответ всегда был один и тот же.
— Какой негодяй стал бы заводить отношения с женщиной, которая выбрала его не по своей воле?
Она нахмурилась.
— Гипотетически? Очень много джентльменов.
— Нет, они бы не стали. Если бы были достойны этого звания.
— Ты ошибаешься. Я знаю бесчисленное множество дам, которые выходили замуж за джентльменов, выбранных их отцами. Их собственные предпочтения никогда не принимались во внимание. И их мужья, должно быть, поддерживали с ними отношения, потому что у многих теперь есть дети. У некоторых из них двое или трое.
— Это не одно и то же. Когда ты приехала ко мне в Девон, ты была в отчаянии. Если бы не жестокое обращение твоего дяди, ты бы никогда не откликнулась на брачное объявление. Ты была бы свободна. Богата, титулована и свободна. Я не думаю, что ты вообще вышла бы замуж. А если бы и вышла, то за такого человека, как Вексфорд, или за кого-нибудь из этих лордов или сэров.
Она пренебрежительно фыркнула.
— Сейчас это не имеет значения. Прошлого не изменишь. И факт в том, что я откликнулась на твое объявление. Я решила выйти замуж за тебя.
— Но ты бы так не поступила…
— Какое это имеет значение? Мы живем не в стране, «хотел бы» и «должен был». Мы живем здесь и сейчас. И здесь, и сейчас я твоя жена.
— Я не возьму тебя.
Хелена отшатнулась, как будто он дал ей пощечину.
— Не физически, — сказал он. — Не до тех пор, пока все это не разрешится.
— Понятно.
Она все еще сильно краснела. Такие темы не должны обсуждаться между мужчинами и женщинами. Даже если они женаты.
— Неужели у меня вообще не будет права голоса в этом вопросе?
— Когда все это закончится. Когда ты будешь свободна выбирать, чего ты действительно хочешь.
— Очень хорошо, — сказала она. — Но мои чувства по этому поводу не изменятся.
Джастину не хотелось спрашивать, что это были за чувства. Она еще не до конца сформулировала их. Очевидно, она хотела, чтобы он поцеловал ее. Это было что-то, не так ли? Физическое влечение могло стать фундаментом чего-то. И он полагал, что в сочетании с дружбой они оба могли бы быть довольны друг другом, по крайней мере, на короткое время. Если бы только…
Если бы только он был другим человеком, а аббатство — другим местом. Если бы только он мог дать ей все, чего она заслуживала. Вернуть ее жизнь такой, какой она могла бы быть, если бы все не пошло так ужасно неправильно с ее дядей и мистером Глайдом.
Но он не мог сделать ничего из этого. Не в его власти было сделать ее счастливой. Он понял это только сейчас. В последние недели, наблюдая, как она вращается в светском обществе, он осознал всю правду. Она принадлежала к этому миру, к людям своего круга. К людям с громкими титулами, которые разъезжали в лакированных экипажах и танцевали в позолоченных бальных залах.
Когда все это закончится, ему придется отпустить ее. Это было единственное, что он мог сделать. Когда ты заботишься о ком-то, ты приносишь жертву. Даже если он не просит об этом. Ты делаешь это, несмотря ни на что. Даже если это повергает тебя в отчаяние. Даже если это разбивает тебе сердце.
Не сомкнув глаз большую часть ночи, Хелена проспала до полудня. Остаток дня она провела с Дженни. Они занимались рукоделием в гостиной, сидя бок о бок на мягком ситцевом диване. Хелене нужно было чем-то занять себя, чтобы не думать слишком много. Она не собиралась навязывать Джастину свое общество.
Не то чтобы он искал его. Большую часть
