Замуж за принца - Лондон Джулия

— Не имеет значения. Мне нужно попасть туда.

— Одну мы тебя не отпустим, — решительно заявила Каролина, прижимая к себе журналы.

— Мне сейчас нужно ехать, Каро. Я не могу ждать, пока ты оденешься.

— Я мигом! — заверила ее Каролина, выбегая прочь из комнаты. — Холлис, иди вниз и вели Гаррету взять кэб, — донесся ее голос, когда сама Каролина уже исчезла в соседней комнате. Еще через мгновение стало слышно, как она пронзительными криками вызывает горничную.

Через час после этого Каролина, Холлис, Элиза и оба пса втиснулись в затрапезный кэб и покатили к Мэйфэру.

Дом Элиза отыскала без труда — она всегда прекрасно ориентировалась в городе. Но сам дом выглядел совсем иначе, чем она представляла. Из окон не пробивался ни единый лучик света. Шторы были плотно задернуты, и было похоже, что дом покинут на зимний период.

— Ах, нет, — пробормотала она. — Нет!

Они поднялись на крыльцо и подошли к двери. Элиза постучала. Холлис приложила ладони ковшиком к глазам и попыталась высмотреть что-нибудь через окно. Элиза постучала еще раз — на этот раз кулаком.

— Не сомневаюсь, что кто-то из вас все еще здесь! — прокричала она. — Не могли же вы все сразу пропасть!

— Элиза, — стала мягко урезонивать ее Каролина. — Здесь нет ни души.

Они оттащили сопротивляющуюся Элизу к кэбу и поехали назад, к Каролине. Элиза же не могла больше сдерживаться, и из глаз ее полились горючие слезы, которым она уже несколько дней не позволяла прорваться наружу.

Она знала, что в конце концов так все и случится. Старалась подготовиться к этому, но к такой сердечной боли невозможно привыкнуть. И вот теперь он исчез из ее жизни. В последний раз она видела Себастьяна, когда он стоял на тротуаре у магазина миссис Кьюбисон и смотрел в землю с мрачным выражением на лице.

Холлис и Каролина с двух сторон обнимали Элизу, изо всех сил стараясь утешить ее. Но что могло утешить Элизу — во всяком случае, в этот день? Она была крайне удручена. Раньше она даже представить себе не могла, что в душе воцарится такая пустота. Казалось, даже дышать ей стало нечем.

Глава 26

Весь Лондон с пристальным вниманием наблюдает за графиком приливов и отливов, ибо они послужат предсказанию того часа, в который принц Алусии и сопровождающие его лица отплывут на свою родину.

Взойдет ли на борт корабля избранница его высочества? Более других беспокоится об этом некая Пава. Ходят слухи о том, что все переговоры о помолвке были прерваны из-за трагических обстоятельств, связанных со смертью алусианского вельможи. И все же вскоре они должны возобновиться. Ожидают, что в любую минуту может последовать официальное оглашение, каковое будет встречено ликованием и звуками фанфар.

Достопочтенные дамы! Если вы планируете в ближайшее время совершить морское путешествие, не забудьте непременно прихватить с собой настойку белладонны г-жи Биллард — настойка помогает от морской болезни даже в бурную погоду.

Никогда в жизни Себастьян не забудет того выражения, которое появилось на лице Кая, когда его жена, обливаясь слезами, призналась (после долгого и упорного допроса), как вошла в заговор с Ростафаном, целью которого было похищение принца в открытом море. Как Матус что-то заподозрил и как она поднялась среди ночи, не потревожив спящего супруга (а он ведь заверил следствие, что они оба в то время уже давно спали сном праведников), и совершила убийство. Это признание потрясло Себастьяна до глубины души.

— Вы перерезали ему горло?

— Он ведь спал, — ответила она сквозь потоки слез.

— Вы сделали это по приказу Ростафана?

— Ему я сказала об этом после того, как все свершилось, — покачала она головой. — Он очень на меня сердился.

Еще более, нежели принц, был потрясен супруг изменницы. У Кая был вид человека, которого ранили в самое сердце. Он долго сидел совершенно неподвижно, потом вдруг вскочил и закатил жене такую оплеуху, что дама вылетела из кресла. Леопольд перехватил руку Кая, чтобы тот не убил подследственную.

— Ее за это повесят, — заверил он. — Ничего хуже этого ты ей все равно не сделаешь, а она сейчас нужна нам как никогда.

Каждому из них пришлось многое узнать и переварить. Услышав, что ее безошибочно опознал человек, которого она наняла, чтобы доставить записку с намеками на виновность Ростафана, Сарафина сломалась под тяжестью своей вины и во всем призналась. В том, что изменяла мужу с Ростафаном. В том, что Ростафан готовил похищение принца в море, на пути к родным берегам. Следствием этого заговора, который финансировали веслорианцы, должно было стать вовлечение Алусии в войну. Призналась в том, что фельдмаршал намеревался передать немалые средства веслорианцам, чтобы раздуть мятеж. Сарафина призналась и в том, что была напугана до смерти — ведь ее могли разоблачить как убийцу, — а потому пыталась свалить всю вину за гибель Матуса на Ростафана. С судьей Триклбэнком она не была знакома, но один алусианский адвокат, не раз сидевший за кружечкой пива с ним и другими английскими судьями, рассказал ей, что незрячий судья председательствует в суде по уголовным делам. Сарафина не была уверена, как сработает ее затея, но не сомневалась, что коль улики будут указывать на алусианского подданного, то ниточка (если верить адвокату) приведет к Ростафану. Определить же, кто из судей незряч и проследить его однажды до самого дома, оказалось совсем не трудно.

То была отчаянная попытка скрыть свое ужасное преступление, и теперь, вероятно, ей придется расплатиться за него своей жизнью.

Когда стало известно, что даму Анастасан допрашивают, Ростафан поспешил скрыться. Полиция задержала его при попытке взойти на корабль, который отправлялся на континент. Мистер Ботли-Финч заверил Себастьяна, что подозреваемого изолируют вплоть до благополучного отплытия алусианцев на родину.

Что касается алусианцев, постоянно проживавших в Англии, то дама Анастасан указала, что три из них были осведомлены о заговоре с целью похищения принца. Двое входили в его охрану и получили щедрое вознаграждение за то, чтобы схватить его высочество, как только корабли выйдут за пределы суверенных британских вод. Все эти лица теперь были под арестом, им предъявили обвинение в государственной измене.

Себастьян не мог понять, каким образом Каю удалось сохранить здравый рассудок после всех этих потрясающих откровений. Сам же Себастьян, исходя из соображений безопасности, дал согласие на безотлагательное возвращение в Хеленамар.

Договор о торговле был уже почти готов. В отношениях между двумя державами оставался нерешенным один только вопрос, требовавший юридического урегулирования. Разумеется, это был вопрос о помолвке принца.

Кай, твердо державший себя в руках (что, по мнению Себастьяна, можно было приравнять к одному из подвигов Геракла), предложил, чтобы как можно скорее было достигнуто соглашение о руке леди Кэтрин Моэм. После этого корабли могли поднимать паруса. При этом он упирал на то, что сейчас слишком многое было поставлено на карту, на очень и очень многие вопросы необходимо было получить ответы.

— Леди Кэтрин всей душой за такую договоренность, а ее батюшка ждет не дождется, когда сможет уютно устроиться на алусианском рынке, — заключил Кай свой горячий монолог.

У Себастьяна не было такой уверенности, как у Кая. Несмотря на шум, поднявшийся вокруг него в последние дни, он не мог дать согласие на заключение этого брачного контракта.

Он не мог выбросить из головы Элизу и не переставал думать о ней даже в самые трудные часы. А после нанесенного ему из-за угла удара принц еще больше уверился в том, сколь необходимо держать при себе тех, кого любишь, и особенно тех, кому можешь доверять. Он с горечью размышлял о том, что брак Кая с Сарафиной был заключен их семьями, как издавна повелось среди алусианских аристократов. Проведя бок о бок с женщиной столько лет, Кай так и не узнал ее по-настоящему.