Карин Эссекс - Лебеди Леонардо

Остальные придворные, не подозревавшие об истинных чувствах герцогини, охотно откликнулись на ее призыв.

— Гальярда! — велела она музыкантам.

Флейтист, уже поднеся инструмент к губам, медлил. Он вопросительно смотрел на хозяйку, сомневаясь, верно ли расслышал. Женщина, которой скоро предстояло родить, собирается танцевать неистовую французскую жигу? Да в своем ли она уме?

— Я сказала, гальярду! — прикрикнула герцогиня на музыкантов.

Никогда еще голос ее не звучал так повелительно.

Свирели заиграли веселую мелодию, и Беатриче, сосчитав до четырех, встала во главе танцующих. Она прекрасно помнила все движения, которые часами разучивала с похожим на жабу Карлом. Король всегда хвалил ее успехи.

«Этот танец создан для мужчин», — говорил король.

«Так было раньше, теперь все изменилось», — отвечала Беатриче.

Правой пяткой, левой пяткой, прыжок на месте, два-три. Прыжок вправо. Прыжок влево. Снова правой пяткой, затем левой. Голова кружилась, но Беатриче не останавливалась. Только не сейчас. Она не испортит бал, который сама затеяла. Вокруг юные красавцы ее лет, живо следящие за каждым движением хозяйки. Правой пяткой, затем левой. Кружение, прыжок и снова прыжок. Беатриче ликовала. Она и не подозревала, что может взлетать в воздух так высоко. Впрочем, стоит ли удивляться? Она всегда оставалась подвижной до самых родов. Повивальные бабки уговаривали герцогиню отложить охоту и угомониться хотя бы в последние дни беременности. Наверное, на этот раз она и родит, танцуя. Герцогиня будет плясать и веселиться, а когда родится ребенок, выберет себе любовника. Она закроет перед Лодовико двери своей спальни, как он недавно закрыл перед ней свои. А если он вломится к Беатриче силой, то застанет жену в объятиях юного красавца вдвое моложе себя.

Возможно, этого юноши с живыми зелеными глазами и прямыми волосами цвета песка. Какой гибкий и податливый! Каждый прыжок юноши побуждал Беатриче все выше взлетать в воздух, стремясь превзойти партнера. Он улыбнулся ей, обнажая белоснежные зубы, розовый язык непроизвольно облизнул губы. Юноша напоминал Беатриче дикого зверя. Партнер был выше Беатриче, и ей приходилось подтягиваться, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Свирели запели громче, и Беатриче, подогнув колени, взмыла вверх. В глазах юноши Беатриче заметила восхищение. Внезапно, когда она еще висела в воздухе, что-то острое вонзилось ей в живот и потянуло Беатриче к земле. Нет, она не упадет, только не сейчас! Остаться бы навсегда высоко над землей, ловя ответный взгляд пронзительных зеленых глаз! Боль оказалась сильнее этого фантастического мгновения, и Беатриче уступила ей. Ноги опустились на землю, но колени больше не держали ее. Улыбка сползла с лица юноши, когда он увидел, что герцогиня рухнула вниз. Беатриче стукнулась головой об пол, но почти не ощутила удара — так поразила ее мысль, что кто-то пронзил ее внутренности огромным копьем. Внезапно над ней появилось лицо Галеазза. Он оттолкнул юного германца, сильные руки подхватили Беатриче под плечи.

— За что меня убили? — прошептала она Галеаззу, пока тот поднимал ее с пола.

И свет померк.

Когда она пришла в себя, копье все еще торчало в животе. Дважды рожавшая Беатриче никогда не испытывала такой невыносимой боли. Копье поворачивалось, раздирая внутренности. Ее убили, это очевидно, но почему она умирает так мучительно долго?

Мир стал красным. Вокруг Беатриче столпились люди — их одежда и руки пропитались ее кровью. Она слышала крики Лодовико. Он спрашивал, что случилось. Затем крики смолкли — видимо, кто-то оттащил Лодовико прочь. Кто-то опустился ей на живот — боль стала почти непереносимой. Похоже, это была женщина — Беатриче не могла разглядеть ее сквозь красную пелену. Упрямый алый цвет заливал все вокруг. Беатриче закрыла глаза, чтобы прогнать его, но краснота не уходила. Ей казалось, что женщина, сидящая на ней, выворачивает ее внутренности наизнанку. Она не заслужила того, чтобы ее выпотрошили заживо!

Пытка прекратилась. Теперь кишки Беатриче лежали в руках женщины. Гримасничая, герцогиня попыталась сфокусировать взгляд на своей окровавленной плоти. Все в комнате кричали. Кто-то промокнул лицо Беатриче прохладной тканью.

— Закройте ей глаза! — кричала женщина, которая держала в руках внутренности Беатриче.

Послушные руки прижали ткань к лицу, но Беатриче успела заметить то, что так пытались скрыть от ее глаз: окровавленного мраморно-бледного младенца с обвисшими ручонками и запрокинутой головой.

От того, что кажется неважным и незначительным, происходят самые большие бедствия.

Ее светлости маркизе мантуанской от Цецилии Галлерани, графини Бергамини

Ваша светлость, учитывая то, что внезапная кончина сестры не позволила Вам присутствовать на ее похоронах, позвольте мне рассказать, какие посмертные почести были оказаны этой удивительной женщине. Вряд ли мне удастся развеять Вашу скорбь, но надеюсь, что когда Вы узнаете, какую любовь заслужила Ваша покойная сестра, это утешит Ваше раненое сердце. Я постараюсь по мере сил рассказать о событиях, которые последовали за неожиданной кончиной герцогини и ее ребенка.

Герцог и поныне безутешен. Он заперся в своих покоях, велел завесить окна черной материей и отказывается принимать даже сыновей — бедных сирот, оставшихся без матери. Говорят, что он побрил голову и не снимает черных траурных одежд. Те, кому довелось видеть его в эти дни, уверяют, что герцог не устает повторять, что предпочел бы сам лечь в могилу, чем увидеть, как угас свет ее жизни. Должно быть, Вам известно, что последние дни своей жизни герцогиня провела в слезах по умершей Бьянке Джованне, к которой была крепко привязана. Сердце ее скорбело и о недостойном поведении мужа, вступившего в связь с Лукрецией Кривелли. Ныне в порыве раскаяния герцог разорвал отношения с этой женщиной, хотя она и носит его ребенка. Возможно, герцогиня узнала об этом. Вряд ли эта новость благотворно повлияла на ее здоровье, ослабленное из-за внезапной смерти Бьянки и беременности. Я молюсь, чтобы Лодовико наконец-то обрел утешение. Он ест на ходу, постится два раза в неделю и проводит долгие часы у гробницы герцогини, умоляя Господа позволить ему поговорить с женой еще раз и уверить ее в своей любви. Герцог сломлен и потерян. Из уст его раздаются одни лишь стенания.

Однако я забегаю вперед, ведь я собиралась рассказать Вам о великих почестях, оказанных покойной герцогине. После ее кончины придворные дамы немедленно занялись телом. Мне говорили, что служанки герцогини омыли его не только теплой водой, но и горькими слезами. Весь Милан утонул в потоках слез — такова была любовь горожан к покойной герцогине. Люди привыкли любоваться тем, как она правит своим экипажем, как мило улыбается, ее нарядами и манерами, не говоря уже об изяществе, с которым она всегда держалась в седле. Миланцы считают, что со смертью герцогини для города настанут тяжелые дни.