Розалинда Лейкер - Серебряное прикосновение
Два младших мальчика посещали благотворительную школу, расположенную неподалеку, и Энн всегда, когда по было возможно, помогала Уильяму выбраться из неприятностей, поскольку каждый его школьный день заканчивался наказанием за драки и проделки. Она всегда была строга с Джонатаном, чьи выходки выводили ее из себя как никогда. «Не пробуй на мне свои грязные шуточки! — бывало, говорила она ему, грозя пальцем. — Ты для меня — открытая книга. Выворачивай карманы! Ага! Так это у тебя была рогатка! Я так и знала, что на этот раз не Уильям разбил окно!»
Именно Энн он всегда считал близким себе человеком и поэтому рассказал ей о своем желании работать с золотом. Вместе они кормили спасенных Питером птиц и зверей, которые уже не смогут жить на воле. Уильям не работал в мастерской из-за своей неловкости, которая несколько раз нанесла большие убытки. Их мать, которая всегда старалась быть честной, дала ему некоторые советы, но Уильям ее почти не интересовал, и он сам понимал это.
— Ты уверен, что всерьез хочешь заниматься этим, Уильям? — спрашивала Энн осторожно. — Я всегда думала, что ты выберешь себе какое-нибудь занятие на свежем воздухе, например, будешь тренировать лошадей для скачек.
— Нет, — пылко отвечал юноша, и лицо его выражало решительность. — Я хочу работать с золотом, Энн. Серебро — только когда потребуется, но золото мне ближе. Иногда, когда я вижу диск золота перед началом работы, мои пальцы пронизывает боль, руки тянутся к нему и так хочется вложить частицу себя в этот кусок золота.
Его красноречие совсем не удивляло Энн. Он был откровенен с ней, как ни с кем другим в семье. Она взяла его руку и посмотрела на нее. На кого-нибудь другого эта неряшливо выглядящая рука, исчерченная шрамами и с грязью под ногтями, произвела бы удручающее впечатление, но Энн привлекали сильные подвижные пальцы и широкая ладонь Уильяма.
— У тебя руки мастера, но сможешь ли ты постичь секреты этого ремесла? Для этого потребуется соблюдение дисциплины во всем.
Он печально улыбнулся своей очаровательной улыбкой:
— Это будет самым сложным.
Затем его вечный оптимизм опять взял верх и он, шутя, сказал:
— Но я научусь.
— Но тебе надо убедить других в этом — родителей, и Джосса, о работе которого ты теперь имеешь некоторое представление. И, кстати, к кому ты хочешь пойти в ученики?
— Я все прекрасно понимаю. А ты мне поможешь, когда придет время?
— Ну, если ты не переменишь своего решения, я сделаю все, что в моих силах. Возьми себе в качестве примера Питера, и пока у тебя есть еще два года впереди, постарайся быть похожим в чем-то на него.
Но даже если Уильям и обратил внимание на ее слова, то уже вскоре их забыл. Это дало о себе знать однажды в августе, когда он решил с пользой использовать оставшееся время. В тот день Эстер, закончив сложную работу, вышла из мастерской подышать свежим воздухом и немного отдохнуть. На улице было жарко и душно. Эстер сняла свой хлопковый чепец, чтобы немного пригладить волосы, и села на скамеечку в саду.
Неожиданно она услышала доносящийся издалека крик. Она выпрямилась, напряглась, внимательно прислушиваясь; и вновь раздался этот ужасный крик. Это был Уильям, в этом не было ни грамма сомнения. Что он выкинул на этот раз?
Эстер сорвалась с места и стремительно побежала по дорожке в обход дома, так что пыль поднялась столбом. Затем Эстер остановилась, прислушиваясь опять. Опять раздался пронзительный крик, он исходил откуда-то поблизости. Неужели Уильям упал с дерева? Пока она бежала по аллее к деревьям, в ее голове возникло видение: Уильям, лежащий на земле с переломанными костями…
— Уильям! — в ужасе закричала она. — Где ты?
Неожиданно раздался выстрел пистолета, вспугнувший птицу на ветвях деревьев. Эстер опять вскрикнула и бросилась на поляну позади деревьев, где увидела страшную картину. Джеймс, держа в руках еще дымящийся пистолет, убил лошадь, которая сломала ногу, избавив ее от мучений. Виновный в случившемся наездник, все еще держа хлыст в руке, лежал на животе в траве рядом с калиткой, которая, очевидно, и послужила причиной падения.
— О, Уильям! — она вздрогнула, понимая, почему кричал сын: этот крик души был протестом против убийства животного. Несколько секунд она не могла шевельнуться, понимая, какой трагедией это было для мальчика, так любившего лошадей.
Ей не надо было смотреть на его лицо, чтобы понять, что он рыдал. В следующую минуту Джеймс в ярости подбежал к Уильяму, выхватил хлыст из его руки и начал жестоко бить мальчика.
— Нет, — выкрикнула Эстер. — Не смей, Джеймс! Пожалуйста! Это был просто несчастный случай! Может быть, мой сын ранен!
Он не слышал ее и обратил внимание на ее слова только, когда она подошла совсем близко. Затем он отшвырнул Уильяма и еще раз замахнулся на него.
— С глаз моих долой! И чтобы я никогда больше не видел тебя рядом с моей конюшней!
Уильям не смел посмотреть на свою мать. Его лицо выражало глубокую скорбь:
— Простите меня, сэр.
— Иди домой, Уильям, — сказала Эстер. — Я с тобой поговорю позже.
Как только мальчик ушел, Эстер в ярости повернулась к Джеймсу.
— Ты не имел права бить его. Ты знаешь, как много для него значат лошади! Ты бы никогда не сделал того же с конюхом.
Джеймс, тяжело дыша, приблизился к ней.
— Я бы обязательно это сделал с кем угодно, если бы он взял лошадь без разрешения, и к тому же не для того, чтобы на ней ездить.
Она была ошеломлена.
— Ты хочешь сказать, что он не спросил разрешения?
— Абсолютно. Эта лошадь была слишком сильной и своенравной для него. Все говорили ему об этом — и я, и конюхи. Но он дождался, пока все отвернулись, и взял лошадь без спроса.
— Конечно, он должен быть наказан, и смерть коня — это больше, чем достаточно. Но все равно, его нельзя было бить.
Джеймс схватил Эстер за плечи и посмотрел в лицо.
— Не зли меня! Я тебя и так еле выдерживаю. Тебе не приходило в голову, почему я должен каждый год на своей шкуре испытывать вспышки гнева Мэри, так как она против приезда сюда?!
— Не говори больше ни слова, — задыхаясь, произнесла она, пытаясь высвободиться.
В отчаянии он все тряс и тряс ее за плечи.
В следующий момент Эстер оказалась прижатой к дубу. Джеймс удерживал ее силой, и его сильные руки блуждали по ее плечам и груди. Она чувствовала его горячее дыхание.
— Я хотел тебя с тех пор, как увидел тебя в саду! Я полюбил тебя! Я не слишком ухаживал за этим садом, несмотря на то, что с ним были связаны воспоминания. Прошлое не вернуть, и моя память хранит самое сокровенное. И что бы ни происходило, я пытался сохранить сад таким, каков он есть, для тебя одной, потому что таким он тебе нравился! В этом было, если угодно, мое поклонение тебе.
