Перл Бак - Гордое сердце
«Блейк умеет о себе позаботиться, — думала она. — Но ему это нравится — он немного влюблен в каждую из этих женщин». И, окруженная веселящимися, возбужденными людьми, их быстрыми вызывающими взглядами, она сосредоточенно думала, почему же Блейк женился именно на ней.
— Ты хорошо развлеклась? — спросил ее Блейк в четыре часа утра, когда они ложились спать. Он был немного навеселе; откинув ей голову, он целовал ее в шею. Она в задумчивости не проявляла никаких эмоций и продолжала пассивно лежать.
— Думаю, что да, — сказала она серьезно. — Однако же странно, что я не могу припомнить ни одного лица.
— Ты выпила лишку, — засмеялся он.
Но Сюзан в этот вечер вообще не пила. Она только наблюдала, слушала и рассуждала.
— Сюзан, иди ко мне! — приказал Блейк и она послушно вскинула руки на его плечи. Ведь она любила его и была его любимой женщиной, хотя и не знала, почему. Но и это было всего лишь фрагментом этого вечера…
* * *Однажды ее пришел навестить Майкл. Он пришел один, и она тоже была одна. Все прекрасное и мальчишеское в нем пропало. Черты Христа исчезли, словно их никогда и не существовало. Русые волосы потемнели и развились. У него были маленькие усики и наметившееся брюшко. О Мэри он вообще не упоминал, даже не сказал, что она была с ним в Норвегии.
— Готовлюсь к выставке, — сказал он. — Все лето я не писал ничего, кроме скал, воды и обнаженной натуры, но больше всего — скал и воды. Что-то особенное появляется в мягком женском теле, когда оно распластано на влажной, черной скале, которую охватывает злобный прибой. Кажется, что он вот-вот разорвет ее, и возникает желание, чтобы он изувечил ее и уничтожил. — Мгновение он молчал. — Вот такие вещи я сейчас пишу. Человек делает то, что должен… — Он встал, подошел к окну салона и посмотрел на реку.
— Коней ты уже не рисуешь? — спросила она. — Когда-то ты так прекрасно рисовал бегущих коней. Я прямо-таки ощущала в их гривах ветер.
— Я рисовал диких лошадей у водопоя в пустыне, — сказал он. — Полотно купил старый Джозеф Харт.
— Расскажи мне о них, — попросила она.
— Ничего особенного, — сказал он нервно. — Я был на Западе и никогда еще не видел диких лошадей. Люди о них рассказывали, но я их никогда не видел. Потом как-то ночью меня одолела бессонница, я вышел из хижины и вскарабкался на небольшой песчаный холм и увидел их на склоне, их было девять, и они пили воду. Один был черный, а остальные — белые. Тот черный меня почуял. Это был их вожак. Светила луна, он поднял голову и заржал, и все они поскакали за этим черным и исчезли.
— Я прямо вижу их, — сказала Сюзан. — Ах, Майкл!
Однако он, закуривая сигарету, сменил тему:
— Интересно, как вы будете влиять друг на друга, — ведь тебе или ему придется измениться. Но я не могу себе представить, чтобы Киннэрд смог быть другим.
— Ты не женился? — спросила она.
— Нет, Боже упаси! — воскликнул он. — Это меня окончательно погубило бы.
— Почему? — спросила она, так как в ее памяти еще было живо воспоминание о том, как отчаянно он когда-то хотел жениться на Мэри.
— Я не хочу никого подпускать к себе близко, — сказал он. — Я недостаточно силен для этого. Только теперь я это вижу. Я перестану быть личностью и потеряю то главное, что позволяет мне создавать картины. — Он замолчал, а после добавил: — У тебя это, видимо, обстоит иначе.
— Почему? — спросила она.
— Потому что ты — женщина, — он пожал плечами.
— Да, женщина, и что же? — повторила она.
— У женщин больший запас прочности, — сказал он. — Это заложено в физиологии.
Она хотела было запротестовать, но потом передумала. Вчера, когда Блейк уснул, она тихо лежала во тьме, опустошенная и удовлетворенная. Да, она все еще чувствовала удовлетворение. Теперь она в упор смотрела на Майкла. Она была слишком прямолинейной, чтобы отрицать очевидное.
Она любовница Блейка.
* * *Однажды к ним с шумом ввалился Дэвид Барнс. Сюзан с Блейком обедали одни.
— Так-так, — сказал он и осмотрелся. Столовая сразу же наполнилась громкими звуками его голоса, грохотом шагов, размашистыми движениями, многократно повторенными наклонными зеркальными панелями, установленными здесь Блейком. — Я думал, Блейк, что в Париже вы займетесь чем-то другим, а не женитьбой.
— Ну, вы ведь знаете Сюзан, — сказал небрежно Блейк. — Она является ярким представителем того проклятого типа женщин, которым ничего невозможно предложить, кроме брачных уз, — женщинам этого типа ничто другое не идет. — Он быстро и умело отделял мясо голубя от костей. Пальцы его изящных рук всегда отличались ловкостью. — Бог свидетель, я не хотел жениться, — продолжал он. — Я ведь перепробовал все возможные варианты, так ведь, Сюзан? Но вопрос стоял так: либо я женюсь на ней, либо мы порываем наше знакомство.
— Но, Блейк! — выкрикнула в смятении Сюзан. — Ты же с самого начала хотел на мне жениться!
— Ах, — горестно вымолвил Блейк и тоскливо посмотрел на Барнса, — вплоть до этого момента она ничего не хотела понимать. Как вы знаете, Барнс, это глупое и наивное создание!
Мужчины весело рассмеялись, а когда она покраснела от душевного отчаяния, то даже тогда они не смогли удержаться от смеха. Неужели она вообще не разобралась в Блейке?
— Я знаю, что ты меня только дразнишь! — выкрикнула она. Но не была уверена в этом.
Ее неуверенность не прошла и после обеда, когда Блейк ушел и она осталась наедине с Дэвидом Барнсом.
— Так вы вышли замуж, Сюзан? — сказал он вдруг. Закурив трубку и удобно вытянув ноги, он защелкал суставами своих крупных, грязных рук. — Я думал, что у вас это уже пройденный этап и что вы готовы к работе. Вы что же, никогда и не начнете работать? А, впрочем, чему тут удивляться! Это все из-за того, что вы — баба. Женщин не интересует настоящая работа.
— Но я вам не могу объяснить, Дэвид, мне и самой это не очень понятна — что-то во мне желало Блейка, — сказала она откровенно.
— Блейк ведь не такой, как тот… как его звали? Он не будет столь любезен, чтобы скончаться молодым, — сказал Дэвид Барнс, и в глазах у него появилось жесткое выражение. — Блейк будет жить и жить. Он похоронит всех, прежде чем решится на это сам.
— Если бы Блейк умер, то я бы тоже умерла.
— Ах, вам это только кажется.
Она не ответила. Через минуту она подняла на него взгляд и обнаружила, что он смотрит на нее с любопытством, словно видит в первый раз.
— Что? Что случилось?
— Вы не испытываете ни капли вины? — спросил он.
— Вины? — повторила она.
— Да, вины. Вины! Ваша жизнь проходит, а вы ничего не делаете.
