Мэри Патни - Заморская невеста
Внезапно дверь кабинета распахнулась, и вошел Доминик в запыленной одежде, с таким видом, будто час назад они поужинали вдвоем.
– А, прекрасно! Нет ничего лучше пары стаканов бренди, чтобы согреться в прохладный вечер. Поездка выдалась долгой.
Кайл уставился на брата, понимая, что он еще не так пьян, чтобы видеть галлюцинации.
– Какого дьявола ты здесь делаешь?
– Просто проезжал мимо и решил провести ночь в Дорнли. – Доминик налил себе бренди и уселся во второе кресло.
– От Шропшира до Дорнли путь неблизкий.
– Значит, я солгал, – добродушно заключил Доминик. Лакей принес поднос с едой, Дом велел поставить его на боковой стол, а потом приказал развести огонь в камине. Дождавшись, когда лакей удалится, Кайл сухо предложил:
– Располагайся как дома.
– Да, много лет здесь был мой дом, а если кто-нибудь из слуг начинал упрямиться, мне не составляло труда притвориться тобой. Тебе следовало бы пополнеть. Сейчас нас слишком легко различить. – Доминик вытянул перед собой ноги. – Напрасно ты сидишь в такой зябкий вечер без огня.
– Меня согревает бренди.
– Ах да. – Доминик отставил стакан и занялся элем и сандвичем из хрустящего хлеба и толстых ломтей ветчины. – В чем дело, Кайл? Сегодня мне все утро не по себе. Но поскольку у меня все в порядке, значит, что-то стряслось с тобой.
Кайл вздохнул.
– Откуда ты все знаешь?
– Тебе тоже передаются все мои волнения – мы же близнецы. И еще, по-моему, мы оба унаследовали от мамы шотландский дар предвидения. Помнишь, как однажды на охоте я вылетел из седла? Ты сразу понял, что со мной случилась беда, и через два дня примчался ко мне.
Кайл прекрасно помнил то время, помнил, как боялся, что брат погибнет в сражении при Ватерлоо, как изводился от тревоги, пока Доминика считали пропавшим без вести. Эти волнения были оборотной стороной привязанности, присущей только близнецам.
Помолчав минуту, Доминик продолжал:
– Я сразу понял, что в Китае с тобой что-то случилось. Но я не мог поверить в твою смерть, хотя и уговаривал себя смириться, не тешиться пустыми надеждами. После того как тебя вызволили из тюрьмы, я вздохнул свободнее, но меня по-прежнему не покидали мысли о тебе. Долгое время я гадал, не попала ли твоя душа в чистилище. – Он понизил голос до шепота. – Тебя до сих пор что-то гнетет.
Последняя фраза повисла в воздухе, как вопрос, на который никто не ответил.
Откладывать неизбежное признание было бессмысленно.
– Сегодня утром Трот уехала в Шотландию.
– Надолго?
– Навсегда. Она не вернется.
Доминик понимающе кивнул.
– Так вот зачем тебе понадобился графин бренди.
– Наш брак никогда не был настоящим, и мы договорились объяснять, что обручились, чтобы Трот было легче покинуть Китай. Срок обручения, один год и один день, истек, вот она и уехала.
Не купившись на эту ложь, Доминик возразил:
– Для человека, заключившего фиктивный брак, ты слишком злоупотребляешь бренди в отсутствие той, которую ты даже не желаешь называть женой.
Кайл прикрыл глаза, в висках у него гудело.
– Я просто очень привязан к Трот. Мне недостает ее.
– Значит, уехать решила она сама? Странно… У меня сложилось впечатление, что она не просто привязана к тебе. Привязанность – это не любовь.
Расправившись с сандвичем, Доминик снова взял стакан с бренди.
– Ты хочешь, чтобы я вытягивал из тебя клещами каждое слово? Если понадобится, я сделаю это, но нам обоим было бы легче, если бы ты просто объяснил, в чем дело.
Кайл уставился на пляшущие языки пламени, наслаждаясь теплом. До приезда Доминика он не замечал, как продрог.
– Нам обоим было слишком трудно. Как сказала Трот, мы больше, чем давние любовники, но меньше, чем друзья. Мне было жаль отпускать ее, но поступить иначе я не мог. Всю жизнь она чувствовала себя чужаком, изгоем. Она заслужила право встретить мужчину, который окружит ее любовью и заботой.
– А ты не можешь?
– Когда-то я уже любил вот так. Больше я на это не способен.
– Проверим, правильно ли я тебя понял. Ты утверждаешь, что не любишь Трот и не можешь ее любить, но если разлука с ней так угнетает тебя, разве это не любовь?
– Констанцию я любил иначе. – Кайл закрыл глаза, предавшись воспоминаниям. – Об этом я тебе никогда не рассказывал, но незадолго до смерти Констанции я женился на ней. Вместе с ней умерла часть моей души. Больше я никогда не смогу любить так, как любил ее.
Доминик кивнул:
– Конечно, не сможешь. Твои чувства к ней были ни чем не сравнимы, потому что ты считал ее особенной. Более того, Констанция была твоей первой любовью. Но то, что она умерла, еще не значит, что ты никогда не полюбишь другую женщину – иначе, но не менее крепко.
– Мне всегда недоставало твоего стремления к разнообразию, – сухо откликнулся Кайл.
– До встречи с Мериэл я ни разу не был даже влюблен, но успел узнать, что каждая женщина вызывает особенные чувства. К счастью, я не сталкивался с безответной любовью. И если с Мериэл что-нибудь случится… – По лицу Доминика пробежала тень. – Не будем об этом. Я просто хотел сказать, что любовь не иссякает раз и навсегда, чтобы уже никогда не родиться вновь. Твоя любовь к Констанции – доказательство тому, что в тебе таится неисчерпаемый источник этого чувства. Разве не может быть, что тебе уже сейчас небезразлична Трот, а со временем ты полюбишь ее всей душой?
Кайл открыл рот, чтобы возразить, но осекся.
– Что такое любовь?
– Ты умеешь задавать трудные вопросы. – Доминик выплеснул последние капли бренди из стакана в огонь, и они сгорели в голубом пламени. – Страсть – семя романтической любви, которая цветет годами, о чем я и не подозревал, когда женился на Мериэл. Но это еще не все. Есть дружба. Доверие и откровенные беседы. Беспокойство, когда я долго не вижу Мериэл. Нежность, которая охватывает меня при мысли о ней. – Он снова плеснул в огонь бренди и долго прислушивался к шипению. – Признаться, чтобы спасти ее, я пожертвовал бы жизнью, не раздумывая ни минуты.
Кайл перебрал в уме весь список. Страсть? Да, она объединяла их с Трот. Дружба и доверительные беседы – тоже. Бог свидетель, в отсутствие Трот Кайла охватывало беспокойство, она неизменно пробуждала в нем нежность. Он пожертвовал бы жизнью ради нее, не задумываясь, но она уже доказала, что способна на такой поступок. Она рисковала жизнью, чтобы навестить его в тюрьме и помочь ему сбежать, даже зная, что их попытка обречена на провал. Но ничто из перечисленного не могло сравниться с глубоким чувством, которое Кайл питал к Констанции.
– Разве любовь не складывается из всех этих элементов?
– Да, но у меня нет слов, чтобы описать ее, – с расстановкой подтвердил Доминик. – Скажу только, что Мериэл всегда в моем сердце. Но как ни странно, когда родился Филип, я обнаружил, что в моем сердце хватает места и для него, и для Гвин, когда она появилась. Если у нас будут другие дети, я смогу любить и их.
