Эрика Ридли - Греховный поцелуй
Как она могла считать монстром Гэвина? Монстр был перед ней. Гэвин был… Гэвин был чудесным. Она потеряла очень, очень хорошего человека.
Потеряла навсегда. Обменяв свою свободу на свободу Рейчел, Эванджелина сдалась на милость своего отчима.
По закону он имел право на опекунство. Он никогда не выпустит ее из дому. Разве только в гробу.
Она услышала за спиной его шаги. Медленные размеренные удары подошв о деревянный пол. Шаги замерли. Нейл вцепился в волосы Эванджелины и потянул ее кверху. Она невольно вскрикнула, потому что Нейл вырвал несколько прядей. И тотчас же сжала губы. Ей было ненавистно показать ему свою боль. Это приводило его в экстаз.
Он отпустил ее волосы и чмокнул в затылок. На лице его сияла улыбка.
Окинув Эванджелину плотоядным взглядом, он насмешливо подмигнул ей.
— Ты выросла и очень похорошела. — Он осушил стакан виски и ухмыльнулся. — Это удача для нас обоих. Мне приятно принять тебя обратно, такую аппетитную и славную.
По рукам и ногам Эванджелины поползли ледяные мурашки.
Нейл поднял бровь:
— В чем дело? Никаких слез? Не будешь умолять меня, чтобы я оставил тебя в покое?
Нет. Она уже знала, что просить его остановиться означало только разжечь его аппетит. Если бы все эти годы здесь не было матери, способной ее защитить… Эванджелина напряглась. Лучше не думать об этом.
Он почти опустился на корточки так, что его лицо оказалось на уровне ее глаз, а руки скрестил на коленях. Подавшись вперед, он провел языком по ее лбу и понюхал.
Эванджелина изо всех сил старалась сдержать рвоту. Нейл потрогал ленту, стягивавшую ее талию.
— Хорошенькое платье. Жаль, что все в грязи. Лучше избавить тебя от него.
Эванджелина стиснула зубы и обожгла его взглядом. Чтобы раздеть ее, ему придется снять е нее путы. Как только он высвободит ее руки, она вцепится ему в лицо, а как только развяжет ноги — лягнет между ног и выбежит за дверь. Она скорее умрет, чем позволит ему прикоснуться к себе.
Он поднялся на ноги, сунул руку в карман, вынул связку ключей.
— Лучше я пойду и освобожу слуг. Холодно так, что пар идет изо рта. Нам надо развести огонь в камине, приготовить для тебя ванну, а мне еще виски… Оставайся пока здесь, дорогая. Забава начнется, как только я вернусь.
Он хмыкнул и исчез.
Эванджелина изо всех сил пыталась подняться на ноги и запрыгала к двери. Она как раз попыталась повернуть дверную ручку и открыть дверь, когда в комнату вошел отчим со стаканом виски в руке.
— Ну-ну, — процедил он сквозь зубы. Брови его взметнулись вверх. — Что я обещал тебе сделать, если снова поймаю тебя?
Должно быть, она просто отгородилась от этого воспоминания, заблокировала память.
Она предпочла бы, чтобы он убил ее прямо здесь и сейчас, чем если бы запер в этом проклятом чулане.
— Ах, — усмехнулся он. — Вижу, что теперь ты припоминаешь. Там ведь не так уж ужасно? Ну немножечко темновато, ну тесно, так что и повернуться негде. Посмотрим, можно ли тебя запихнуть внутрь теперь, когда ты выросла? Держу пари, что ты захочешь моего общества, как только проведешь там взаперти ночь. Возможно, две ночи. Или три.
Его пальцы сжали ее предплечье, а голос он угрожающе понизил:
— Останешься в чулане до тех пор, пока не будешь готова принять и приветствовать меня должным образом.
— Я не пойду туда, — ответила она шепотом. — Я не могу.
— Пойдешь.
Когда он потянул ее за руки, ноги Эванджелины подкосились. Она тяжело рухнула на пол.
— Пошла! Вставай!
Она дышала тяжело, с хрипом, и дрожала всем телом. Сердце ее сбилось с ритма, пульс стал неровным. Она не могла двинуться с места.
Нейл схватил ее за веревки и поволок по коридору к узкой высокой двери чулана.
Распахнул дверь.
Холодный ветер коснулся ее кожи.
Что, если он оставит ее здесь умирать?
Нейл поволок ее к открытой двери:
— Пошла внутрь.
− Нет.
Эванджелина отчаянно трясла головой:
— Нет. Нет!
Он пинками загнал ее внутрь.
Она пыталась сопротивляться, готовая лучше умереть, чем оказаться в заточении в узком пространстве, в этом крошечном кусочке ада. Когда он запихивал ее в чулан, она ухитрилась укусить его. Сильно укусить.
— Ах ты, маленькая сучка!
Он выпустил из рук стакан с виски, и осколки разлетелись во все стороны, разбрызгивая остро пахнущую липкую влагу и крошечные кусочки стекла на заднюю стену. Он продолжал ногами заталкивать ее дальше. Удары его ног были болезненными, от них должны были остаться синяки.
Дверь захлопнулась с такой силой, что порыв воздуха сдул влажные волосы, прилипшие к лицу. Звякнули ключи. Замок щелкнул.
Эванджелина открыла рот, но мрак поглотил ее крик.
Это было похуже, чем потеряться в тайных переходах Блэкберри-Мэнора. Много хуже.
Ее ноги свело судорогой. Она не могла двинуться. Не могла вздохнуть. Воздух был влажным, холодным, затхлым. Тени пропитаны запахом пота, виски и страха. А возможно, это был ее собственный запах. Возможно, она сама стала тенью. Стала ничем.
К ее щекам и рукам липла паутина. Возможно, в волосах у нее были пауки. Или в одежде? Она рванула путы на запястьях, но не смогла освободиться.
Что-то задело ее босую ногу. Крыса? Вот она шмыгнула по полу. Эванджелина не могла ее разглядеть, однако могла расслышать. Их было полным-полно.
Крысы способны учуять кровь. Скоро они набросятся на нее. Учуют. Будут обнюхивать. Потом кусать. Она не сможет их отогнать. Не сможет убежать от них. Она могла только вдыхать сухой пыльный воздух и молотить связанными руками и ногами по запертой двери чулана.
И кричать.
Эванджелина проснулась в полной темноте.
Она не могла вздохнуть. Прислушалась. Дыхание вырывалось из ее легких с хрипом. Короткие, быстрые, отчаянные попытки втянуть воздух. Надо успокоиться. Хотя бы попытаться. Подавить одышку. Нельзя сейчас терять сознание.
В ее щиколотках пульсировала боль. Ее ступни онемели. Запястья тоже. Можно ли высвободить руки? Надо свести вместе локти. Она попыталась сложить руки на груди так, что правое запястье коснулось подбородка. Туго. Больно. Не обращая внимания на острую боль и на то, что веревка стала скользкой от крови (она ощущала ее терпкий запах), Эванджелина вцепилась в нее зубами и принялась ее перегрызать. Она тянула, и рвала, и жевала ее.
Снова начала задыхаться. Перестала тянуть. Сплюнула. Что это такое, черт возьми? Паутина? Волосы?
Нет, волокно от веревки. Ей удалось отгрызть кусочек веревки, разделить ее на волокна. Хорошо. Надо попытаться снова.
По щекам ее струились слезы, когда она наконец перегрызла последние волокна веревки и освободила свои горящие запястья. От пыльного воздуха пораненные руки саднило. Свободна. Ее руки были свободны.
